"Валентин Петрович Катаев. Разбитая жизнь, или Волшебный рог Оберона " - читать интересную книгу автора

локтями, согнув могучие спины, и, обойдя арену, остановились, образуя круг.
- На всемирный чемпионат французской борьбы прибыли и записались
следующие борцы, - объявил Дядя Ваня, оглядел сверху донизу переполненный
цирк и, как продавец, показывающий лицом свой лучший товар, стал не торопясь
называть имена борцов.
Каждый из названных на свой манер раскланивался с публикой. Иной
оставался стоять на месте и, скульптурно надув грудные мышцы, ограничивался
лишь тем, что коротко наклонял стриженную под нуль, как у солдата, голову с
изуродованными, мясистыми ушами. Иной делал шаг вперед и, подняв вверх
согнутые руки, играл чудовищно напряженными бицепсами Геркулеса. Иной
коротышка проворно выбегал почти на самую середину ковра и, прижав руки к
груди, как-то по-восточному кланялся на все стороны и быстро возвращался на
свое место. Иной стоял неподвижно, как прекрасная античная статуя, не
шевелясь и даже не кланяясь, а лишь слегка повернув красивую голову со
светлым ежиком волос и греческим профилем, считая, что это вполне может
заменить приветствие.
Все волновало публику, все приводило в восторг.
Хотя борцы, в общем, были похожи друг на друга, как солдаты в строю, но
все же каждый чем-нибудь да отличался от других: черными, густыми,
закрученными вверх усами и какими-нибудь особенными эластичными
наколенниками, или высокими, артистически зашнурованными ботинками -
"борцовками", или алой муаровой лентой через плечо, сплошь увешанной
золотыми и серебряными медалями, или особой формой бритой головы с так
называемым петушиным гребнем, сросшимся на темени грубым, костяным швом
такой крепости, что на нем можно было гнуть железные полосы, чем славился,
например, знаменитый еврейский чемпион Грингауз, чемпион мира с лицом
биндюжника, кумир Малой Арнаутской улицы, где жили главным образом мелкие
ремесленники-евреи.
Как сейчас вижу неестественно бледное, почти голубое лицо Грингауза с
черными клочковатыми бровями и сизыми щеками, как бы прорастающими
иссиня-чернильными, вороньими перьями, его голову с костяным гребнем,
кое-где смазанную йодом, его безумные, отчаянные глаза.
Дядя Ваня произносил имена, которые до сих пор волнуют меня и вызывают
в воображении образы не то каких-то русских добрых молодцов, не то римских
гладиаторов.
Их было множество, и все они были разные, и трудно было решить, кто из
них лучше. Дамы, постоянные посетительницы французской борьбы, сходили от
них с ума, не стесняясь ахали на весь цирк и бросали к их ногам кружевные
платочки, надушенные духами "Лориган" фабрики Коти, перчатки или даже
сумочки, из которых вываливались на ковер круглые зеркальца и пудреницы.
Дядя Ваня вызывал борцов с присоединением некоторых сочных
характеристик и подробностей.
- Чемпион мира волжский богатырь Иван Заикин, бросивший на лопатки в
Саратове до тех пор никем не победимого красавца из царства Польского,
привислинского богатыря Пытлясинского, который с тех пор, потрясенный горем,
перестал участвовать в чемпионатах и удалился в частную жизнь, открыв в
Одессе гимнастическую школу для недоразвитых подростков!
- Лурих Второй, Эстляндия, красавец среднего веса, блестящий техник,
обладающий силой Геркулеса и фигурой Аполлона Бельведерского.
И я замирал, видя освещенные дуговыми фонарями широкие плечи