"Валентин Петрович Катаев. Катакомбы ("Волны Черного моря" #4) " - читать интересную книгу автора

Петей, а другой как раз в это время выходил, согнувшись, из крошечного
закутка в коридоре, запихивая в рот половину батона с любительской колбасой.
Пете повезло: был как раз тот волшебный миг, когда самолет летел сам
собой, не управляемый человеком.
И мальчик стоял, крепко ухватившись за кожаное пальто командира,
очарованный этим чудом автопилота.
Между тем Петр Васильевич, пока его сын переходил от чуда к чуду, сидел
глубоко в кресле, вытянув ноги, и наслаждался вынужденным бездельем
путешествия. Потом он вздохнул и стал дремать, изредка поглядывая на сына,
который после посещения штурманской рубки совершенно освоился и бегал по
всему самолету, приставая к пассажирам и команде с расспросами. А ведь
пройдет сорок лет, и, пожалуй, этот самый его сын Петя с нежностью и грустью
будет вспоминать сегодняшний день, так же как теперь он сам, его отец,
вспоминает свое первое путешествие в дилижансе, а потом на пароходе
"Тургенев". Тогда маленький колесный пароходик, который при попутном ветре
ставил кливер, казался ему могучим достижением техники, а теперь он не мог
вспомнить без улыбки его грубую, неуклюжую паровую машину, его красные
колеса, его еврейский оркестр. Очень может быть, что через сорок лет,
отправляясь в путешествие на каком-нибудь межпланетном корабле, его Петя -
тогда уже солидный, уважаемый член коммунистического общества - вспомнит
этот день, автобус, старомодный пассажирский самолет и улыбнется с такой же
нежностью и грустью, с какой улыбается теперь Петр Васильевич Бачей.
А самолет продолжал все лететь и лететь под непрерывную, однотонную и
многострунную могучую музыку своих моторов. Он летел на высоте около двух
тысяч метров. Два слоя высоких летних облаков были под самолетом, и один
слой находился над ним. Моторы опять переменили тон. Самолет стал
пробиваться вверх, сквозь третий слой. Стало прохладно. Дышать сделалось еще
легче. Кровь нежно и свежо шумела в ушах. За окном постепенно все
заволоклось серым, быстро проносящимся туманом. Самолет вырвался из третьего
слоя облаков. Теперь над ним было ярко-синее, холодное, совершенно чистое
небо. Солнце обдавало жаром, и вместе с тем было холодно, как в горах.
Большая тень самолета, все время мелькавшая рядом, пронеслась по
верхнему слою облаков, вдруг сорвалась с облака, очутилась, значительно
уменьшившись, где-то внизу, скользнула по второму слою облаков, потом опять
сорвалась, пронеслась, сильно увеличившись, опять по первому слою,
сорвалась, провалилась в мгновение ока на головокружительную глубину,
пролетела по какому-то лугу, маленькая, как стрелка, потом опять села на
верхний слой и некоторое время мчалась на облаке, а потом вдруг опять стала
проваливаться в бездонную глубину, прыгая вниз по облачным слоям, как по
широким ступеням.
Сделали посадку в Харькове.
Оглушенный тишиной, Петя опустился по алюминиевой лесенке и, чувствуя
гудение во всем теле, с наслаждением растянулся на горячей траве.
У него был заранее составлен план деятельности во время путешествия. Во
время полета он должен был непрерывно наблюдать за всеми явлениями природы и
тут же записывать в особую тетрадь.
Помимо крупного научного значения, которое могли иметь эти заметки для
кружка юных натуралистов, вице-президентом коего состоял Петя, в них была
еще та прелесть, что в начале каждой заметки можно было обозначать:
"Столько-то часов, столько-то минут и секунд по среднеевропейскому времени,