"Валентин Петрович Катаев. Жена (Повесть)" - читать интересную книгу автора

Я быстро надела валенки, шубу, повязалась платком, стала искать
сумочку, деньги, карандаш. "Но, главное, чтобы о моем несчастье не узнал
никто, - почему-то все время думала я. - Не надо, чтобы это знали другие.
Это - мое. И я все сделаю сама". А что я должна была сделать, я и сама не
знала.
Я осторожно заперла свою комнату и в сенях положила ключ за кадку с
водой. Я слышала, как хозяйка возится в кухне с бидонами. Я боялась, что она
меня окликнет. Но, слава богу, она не окликнула.
Я вышла во двор. Кончался март. Но стужа была, как в январе. Я забыла,
зачем я вышла. Вместо того чтобы пройти на улицу, я повернула в другую
сторону и пошла через двор назад к Волге. Во дворе зимовала заваленная
сугробом лодка. По старому, твердому снегу я пошла через огород к обрыву.
"Поклонись Волге", - сказал Андрей, когда мы прощались в январе месяце в
Москве. Теперь я вспомнила эти слова. Это были его последние слова. Он
произнес их уже после того, как мы простились, в последний раз поцеловались
и он - в короткой кожаной шубе, с большим планшетом через плечо и маленьким
чемоданом в руке - спускался по широкой лестнице гостиницы "Москва". Я
стояла на площадке и смотрела вниз, в широкий пролет, где на поворотах
мелькала его фигура, толстая от шубы и от меховых сапог. Вдруг он
остановился, задрал голову и, озорно блеснув синими глазами, крикнул:
"Поклонись Волге!" У него был сильный, густой голос, и говорил он, как истый
волжанин, с ударением на "о". "Поклонюсь непременно!" - крикнула я весело.
Звук наших голосов в последний раз смешался и прошумел по широким вестибюлям
и пролетам гостиницы.
Я вернулась в наш номер. Впрочем, он уже был не наш. Дверь была открыта
настежь. Две горничные прибирали постель и мели сор. Но в умывальной еще был
беспорядок и слышался теплый запах душистого мыла, одеколона и трубочного
табака "Золотое руно". Здесь только что Андрей брился, по своему обыкновению
не выпуская изо рта трубки.
Ах, если бы вы знали, какие три чудесных дня провели мы с Андреем в
этом номере! Мы встретились в Москве совершенно случайно, не сговариваясь.
Меня послали из Куйбышева в Москву в главную контору Чермета по делам нашего
завода, а он приехал с фронта получить из рук Калинина свою золотую
звездочку. Можно было подумать, что судьба, перед тем как разлучить нас
навсегда, подарила нам три дня полного, незабываемого счастья. И вот они
прошли - эти три дня. Андрей уехал. Да и мне пора было складывать вещи: срок
моей командировки кончился.
Как грустно, как одиноко было досиживать последние часы в нашем номере,
который был уже не ваш. Но разве можно сравнить это одиночество с тем, какое
я испытывала тогда, стоя среди сугробов над Волгой!
За Волгой горел невероятно яркий закат. На него больно было смотреть, а
ледяной восточный ветер еще пуще раздувал его красное, желтое, зеленое
пламя, охватившее полгоризонта. Я забыла дома варежки. Руки мои совершенно
окоченели. Пальцы не сгибались. Я изо всех сил прижимала их к груди. Я не
отрываясь смотрела на запад. Мне казалось, что там пылает сама война. Синие
тени танков - казалось мне - проносились взад и вперед над горизонтом.
Подергивались зарницы артиллерийского боя. Огонь рвался из соломенных крыш.
Рушились стропила. И все это совершалось в подавляющем, сводящем с ума
безмолвии.