"Валентин Катаев. Зимний ветер " - читать интересную книгу автора

Заметив носилки с прапорщиком, он тотчас отбросил в сторону папиросу
"Лаферм" и натянул черные резиновые перчатки, при виде которых у Пети
потемнело в глазах.
- На стол! - крикнул хирург наигранно грубым голосом, таким самым,
каким, по его мнению, должен был кричать великий Пирогов на бастионах
осажденного Севастополя.
- Ножницы! - услышал Петя над собой ужасный голос, едва только его
положили на грубо сколоченный сосновый стол, покрытый клеенкой.
"Боже мой, для чего же ножницы?" - со страхом подумал Петя и жалобно
посмотрел на хирурга, который изо всех сил раздувал сизые щеки, шевеля
усами, рыжими, как медная проволока.
- Разрежьте ему шаровары! - скомандовал хирург с таким видом, как
будто малейшее промедление грозило раненому смертью.
- Умоляю вас... Я сам... - пролепетал Петя и слегка приподнялся на
локте, забыв в этот миг, что он ранен.
Не хватало, чтобы искромсали ножницами его шикарные выходные бриджи,
которые хирург так вульгарно и пренебрежительно назвал шароварами.
- Что же ты стоишь, как бревно, я не понимаю. Помоги же! - плаксиво
сказал Петя своему вестовому, который ни жив ни мертв стоял возле
распахнутого входа в операционную палатку, с ужасом ожидая, что сейчас
начнут резать его любимого начальника.
Но Чабана в операционную не пустили, и Пете самому пришлось
расстегнуться и обнажить перевязку.
- Сапожники! - сказал хирург, разрезая кривыми ножницами промокший
окровавленный бинт и с отвращением бросая его в пустое ведро. - Шмаргонцы!
Даже перевязать толком не смогли раненого прапора. Зонд!
Он сделал зверские глаза, которые за увеличительными стеклами
небольших золотых очков зашевелились, как у рассерженного бычка, и в ту же
секунду в его откинутой назад руке очутился зловеще изогнутый, длинный,
страшный инструмент с неприятно блестящим никелированным шариком на конце.
- Ой, не надо! - совсем по-детски сказал Бачей. Но хирург не обратил
на это внимания и твердо,
но в то же время очень легко насквозь проткнул рану гибким зондом.
Петя зажмурился, застонал от тупой боли, которая, впрочем, оказалась
не так сильна, как можно было ожидать при виде окровавленного конца зонда с
шариком, вылезшим из выходного отверстия раны.
- Болит? - бодро спросил хирург.
- Болит,- бодро ответил Петя и немножко застонал, хотя этого можно
было и не делать.
- Но не очень? - пытливо спросил хирург.
- Но не очень, - согласился Петя. - Но все-таки...
- Прекрасно, - сказал хирург, вытаскивая зонд, отчего раненый опять
застонал, на этот раз непроизвольно.
Он хотел зажмуриться или отвернуться, но как завороженный не мог
отвести глаз от своей сочащейся раны.
- Молодец прапорщик! - сказал хирург, ощупывая Петино бедро со всех
сторон. - Кость не задета. Ну, счастлив ваш бог. Могло быть куда хуже.
Услышав, что кость не задета, Петя почувствовал нечто вроде
разочарования и даже некоторого испуга.
Но следующие слова хирурга его успокоили.