"Валентин Катаев. Под Сморгонью (Советский рассказ тридцатых годов) " - читать интересную книгу автора

неприятельским снарядом убивает на месте. Вот, значится, меня убивает на
месте, и в сей же секунд подхватывают меня два ангела под руки, несут на
небо и становят против самых райских врат. Ну, конечно, сейчас же выходит
апостол Петр и спрашивает: "Что такое за шум, кто пришел?"
Я ему говорю: "Так и так, сего числа убитый на наблюдательном пункте
младший фейерверкер шестьдесят четвертой артиллерийской бригады, первой
батареи Лепко явился до вас в рай".
Он на меня посмотрел со всех сторон и говорит: "Иди обратно:
мы таких, как ты, мурлов, в рай не принимаем". - "Что это за такое -
"мурлов"? Как это может быть, что вы не принимаете?
Новое дело! Не имеете права! Когда я шел на действительную службу, нам
батюшка говорил, что тот солдат, который службу свою аккуратно справлял,
до своего непосредственного начальства имея уважение и потом погиб в
доблестном бою за веру, царя и отечество, - тот солдат безусловно сразу
принимается до вас в рай. Какой может быть вопрос?" А он меня все-таки не
хотит пускать и говорит: "Я ничего не знаю. Я пойду сейчас доложу господу
богу. Пусть, как он скажет". Хорошо. Вот апостол Петр пошел до бога,
возвращается назад и говорит: "Можно. Господь бог говорит, что если
который солдат действительно службу свою аккуратно сполнял, до своего
непосредственного начальства имел уважение и потом погиб в доблестном бою
за веру, царя и отечество, тот солдат безусловно сразу принимается до нас
в рай. Заходи, пес с тобой! Только сапоги вытри, а то у нас чисто". Я,
значится, вытер сапоги об траву и захожу в рай.
Ну, конечно, какой из себя рай, известно: безусловно чисто.
4 Сметья под ногами нет. А под ногами есть то самое синее небо,
которое, если посмотреть от нас, с батареи, то приходится вверху. А оттуда
обратно - как раз внизу. Такая вещь.
При этих словах Лепко посмотрел вверх. Следом за ним посмотрели
задумчиво вверх и все остальные. Голубой купол майского неба накрывал
землю. Солнце садилось за неприятельским расположением. Огненная пыль
висела в воздухе. И сквозь эту слепящую пыль нежно светлела на горизонте
рыбья косточка - развалины сморгоньского костела.
Ух, как памятен мне этот майский полесский вечер!
- Начал я, значится, ходить по раю, - продолжал Лепко, бросив озорной
взгляд на подпрапорщика, - Гуляю час, гуляю два, гуляю три. Вокруг ходят
разные прозрачные ангелы. Ничего. Только вдруг захотелось мне страшно
ужасно кушать. Ничего нет смешного. А как вы думаете? С самой смерти
ничего не ел. Вижу: идет мимо меня какой-то ихний архангел с огненным
тесаком, - видать, дежурный по раю, - чи Гавриил, чи Михаил - Если с
тесаком, значит, Михаил, - сказал дискантом цыган Улиер.
- Нехай Михаил. Вот я ему и говорю: "Слушайте: у вас тут какую-нибудь
порцию выдают? Бо я сильно-таки голодный". А он мне и говорит: "Что вы,
что вы! Какой вы необразованный солдат! Тут у нас не земля, а рай, и никто
не кушает, потому что вокруг - вы видите? - одни только бесплотные духи,
то же самое сказать - прозрачные". - "Ну, я там не знаю, что за бесплотные
духи. Очень может быть. Только я лично хочу кушать. Не могу терпеть". -
"Не полагается". - "Как это "не полагается"? Ничего не знаю. Веди меня до
господа бога". - "Хорошо". Приходим мы до самого ихнего бога. Ну, конечно,
какой из себя бог - известно: сидит на таком вроде троне, и вокруг него
кущи. "Что такое за шум? - спрашивает. - В чем дело?" Я ему говорю: "Так и