"Юрий Касянич. Лабиринт (Повесть, Сборник фантастических произведений)" - читать интересную книгу автора

оживиться, поразвлечься созерцанием, а при случае и принять в ней участие;
изучая документы тех лет, он пришел к выводу, что появление лабиринта,
вернее, легенды о нем, и все, что было связано с лабиринтом, стало
причиной серьезной активации умов в изолированном городе, потребовало
четкой позиции и конкретной точки зрения;
преодоление лабиринта - в буквальном и переносном смыслах - стало
общественным идеалом; все - от молодежи до стариков - зачитывались
романами "Карстовый раунд" и "Мраморная амазонка", которые вышли массовыми
тиражами; молодежь города ринулась в науку; свежая прививка оживила старые
ветви, которые вновь начали обильно плодоносить; прошло около четырех
десятилетий; молодые, поседев, стали академиками, а технология показала
такие возможности, которые еще недавно казались сном; наслаждаясь
зеленоватой прохладой архивов, молодой, распираемый надеждами и планами,
Берт писал книгу о лабиринте, медленно, любовно поглаживая взглядом
стеллажи с книгами и документами; под лиственный шелест кондиционеров он
предвкушал эффект, с которым появится его книга, и уже самодовольно - пока
еще в мыслях - пожимал влажные от зависти ладони коллег; он надеялся
призвать сограждан оглянуться, оценить значение лабиринта и обратиться к
реставрации утраченных нравственных ценностей;
однако, коллеги, с которыми он обсуждал контуры своего замысла, иронически
хмурили брови - наивняк, псих, книжный червь, оглянись вокруг, неужели
кто-нибудь сочтет тебя нормальным, услышав парадоксальный призыв: "Назад в
пещеру!", попробуй еще пробить публикацию такой сомнительной рукописи, в
редакциях схватятся за головы - крамола! а массы все равно проспят; к чему
окунаться в эпоху острых социальных различий из времени, где все стали
равны благодаря технологии, которая требует минимума затрат?
в тот год они еще не знали, что воцарилась жара, и не могли предполагать,
какие драматические последствия будет иметь этот очередной необычный
карающий феномен.

*

В первые дни Берту было зябко в пещере; термометр, встроенный в таймер,
показывал постоянную температуру - около четырнадцати по Цельсию;
после стольких лет изнурительной жары прохлада казалась невероятным
благом, внушавшим телу недоумение и опасения, однако воздух был недвижим,
что говорило об отсутствии близких выходов на поверхность; в то же время
не было риска оказаться на пронизывающем простудном сквозняке; дышалось
молодо, легко, мышцы не пропитывала свинцовая усталость, кратких привалов
вполне хватало для восстановления.

*

Жара началась в том году, когда аспирант Берт приступил к работе над своей
книгой;
впервые не настала осень, календари по привычке теряли лист за листом, а
кроны лип и каштанов оставались на удивление зелеными, хотя и утрачивали с
каждым днем летнюю свежесть; к началу ноября затянувшаяся жара неспешно
свернула листья-долгожители в трубочки, словно на парки, сады и бульвары
обрушились тучи гусениц-листоверток; люди, в недоумении глядя друг на