"Юрий Касянич. Лабиринт (Повесть, Сборник фантастических произведений)" - читать интересную книгу автора

Уже к началу лета молодая осока выгорела почти полностью, и среди жалко
состарившихся, но по-прежнему несгибаемых желтовато-кремовых клинков,
хрустевших, как пергамент, лишь кое-где оставались недоуменные брызги
зеленого цвета, словно перышки лука; бутоны репейников в этом году
завязались крошечные, как узелки на нитках стеблей, поэтому их пунцовые
цветы меркли на подавляющем фоне пустынях тонов;
Берт еще раз встряхнул плечами рюкзак, поерзал спиной, проверяя, не
выпирают ли острые углы, которые могут помешать при ходьбе, посмотрел на
безжизненное огромное небо, блеклое, словно подернутое тонкой пленкой
прибывавшего с каждым годом песка; ностальгическая мысль о тени облака
узкой вспышкой осветила сознание;
ха! тень облака? романтические бредни, застиранный трюизм поэтов,
рефлексирующих на темы прошлого (да и где они, поэты?): он глянул себе под
ноги - солнце уже взошло на полуденный перпендикуляр, и тень оказалась
ничтожно малой, словно отжатый клочок сырой ваты; вдоль тропинки, которой
предстояло увести его, торчали приземистые кустики цикория, его цветки
утратили окраску, как и небо, и взирали на него, словно кукольные глаза,
обрамленные почти белыми бумажными ресницами; до скал было три с половиной
километра по тропинке, что протоптал он здесь с тех пор, как уединился; он
часто приближался к скалам, окаменевал у их подножия, ощупывал взглядом
шероховатости и складки разогретой ежедневным солнцем породы и силился
определить происхождение странной, усиливавшейся с годами магии этого
безлюдного и внешне равнодушно-спокойного пригорода; и все чаще взор его
обращался к входу в пещеру, под осыпающимся от жары и ветра козырьком,-
пятно, наполненное темнотой, напоминало пасть старой беззубой ящерицы,
которая зевнула, разморенная духотой, и немедленно омертвела,.не успев
сомкнуть вход в нутро; удивительно, что нахальная осока, которая с
медленной настойчивостью прошивала почву нитями всепроникающих корней и
беспрепятственно захватывала новые территории, отступила перед его
привычкой и не занимала тропинку; ну ничего, теперь сможет;
горячий тяжелый порыв ветра догнал его сзади, но, распоров свое брюхо о
тысячи осочьих кинжальчиков, неслышно упал умирать в заросли; до скал
оставалось три с половиной километра, уже чуть-чуть меньше...


*


Поразительно все-таки, насколько тесно наше осязание слито с эмоциями;
каждое касание кажется всего лишь элементарным взаимодействием с
окружающим миром, и вроде бы эти касания не отличаются друг от друга по
структуре: извечный труд рецепторов, да и только, но тем не менее - от
острого, горячего укола иглы возносится узкий всплеск страха;
прикосновение свежего, упругого, в каплях влаги, бутона розы к щеке
омывает сердце волной утешения и надежды; через ладонь, ощутившую теплую
поверхность, откликается неразведанное или уже выработанное месторождение
доброты; скользкий, влажный контакт со змеиным изгибом неизменно открывает
клапаны гадливости; внезапная щекотка пропитывает тело невольным смехом;