"Лев Кассиль. Черемыш брат героя (детск.)" - читать интересную книгу автора

И она мотнула головой в сторону Плинтуса. Плинтус глупо улыбался.


На исадах

Замерзший Гешка топтался на пустой аллее в городском саду. У входа в сад в
кинотеатре начался сеанс, и рупор, выставленный на улицу, послал в морозную
темноту слова, звучавшие в тот момент с экрана.
В эту минуту Аня тронула его за плечо.
- Ну?! - спросил Гешка, весь подавшись к Ане, схватив ее за руку. - Ну,
что он сказал? - Ничего он не сказал, - вздохнула Аня. - Я не могла... Все
народ был. Ты не сердись, Гешка... Я, знаешь, стушевалась как-то, да тут еще
Плинтус, дурак, подвернулся. Явился, толстый, сопит, в руках тетрадка
какая-то. Как же я при нем?
- Эх, ты! А говорила: "Скажу, скажу... Раз-два - и все улажу"... Прощай! -
И он, повернувшись, быстро зашагал по аллее.
- Гешка, - крикнула Аня с последней надеждой, - а как же матч завтра? Мы
же твоих мальчишек без тебя завтра так наколотим! Неужели команду бросишь? Я
никому не скажу, Геша!..
Но Гешка не отвечал и через минуту скрылся в темноте.
"Да, история вышла скверная, - думал Гешка, бредя по занесенным улицам
Северянска. - Очень паршиво получилось. Явиться завтра на матч - это значит
признаться во всем. Выходит, нельзя. А не прийти - тоже позор: хорош капитан,
бросил свою команду в день такого матча! Да и девочки не так уж плохо играют.
Такие здоровенные тети, набьют по первое число. Ведь это просто срам на всю
жизнь. Вот положение! И так и так плохо... "
Он спустился к речке. Там на катке играла музыка. Фонари освещали
подметенный лед. В середине катка по гладкому льду неслись по кругу
катающиеся. Тени сбегали с круга. Казалось, что весь каток вращается, мерно
отсвечивая и шурша под сталью коньков. Кружится, как огромная, пущенная на
полный завод граммофонная пластинка.
Гешка спустился к исадам. Здесь жил старый рыбак-бакенщик, знакомый Гешки.
Зимой бакенщик был кара-ульщиком при катке, и Гешка с ним давно сдружился. Он
пробрался между опрокинутыми, примерзшими к берегу лодками, заржавевшими
якорями, лапы которых вросли в лед, постучался в сторожку рыбных исад.
Сторожка стояла на наклонном плоту. Осенью была убыль воды, и плот остался
стоять на крутой прибрежной отмели. В сторожке все стояло боком, косо,
привалившись на одну сторону. Посуда съезжала со стола. Табурет норовил
уткнуться в угол. Но сторож-бобыль привык к этому. Так и жил всю зиму
скособочившись.
- Здравствуй, дедушка! Я у тебя переночую. Можно? - сказал Гешка деду. -
Только ты смотри ребятам не говори. У меня завтра одно дело есть на катке.
Ведь мы завтра играем.
Дед лукаво погрозил Гешке согнутым пальцем: - Чего это ты удумал? Гляди!
Попили чайку из жестяного чайника. Дед-караульщик, громко втягивая с
блюдечка горячий настой далеко вперед выпяченными губами, утирая кулаком
мокрые усы, ворчал:
- Э-э-э, не умеете вы, молодые нынешние, чай пить как следует! Что ты как
про себя пьешь-то? Ты пей с потягом, чтобы слыхать было. А то с тобой чай пить
в компании - никакой радости.