"Лев Кассиль. Черемыш брат героя (детск.)" - читать интересную книгу автора

Кто-то дернул Плинтуса за ногу, и он свалился со столба на снег.
- А Гешки самого нет и нет, - вздохнул Званцев.
Люди поднимались на легкую дощатую трибуну. Начались речи. Герой
прикладывал руку к козырьку и с доброй, смущенной улыбкой слушал приветствия.
Ане Баратовой поручено было сказать приветственное слово от школьников
Северянска. Она поднялась на трибуну, не чуя под собой ног, и чуть не
споткнулась на ступеньке. Пар от дыхания поднимался со всех сторон. Сквозь
него Аня видела раскрасневшиеся лица. Толстый Плинтус вдали одобрительно
подмигивал ей.
- Дорогой товарищ Черемыш, - начала она, - мы, школьники Северянска, и все
пионеры и вообще все ребята очень рады, что такой, как вы, являетесь герой...
Она говорила и чувствовала, что заглатывает слова, и морозный воздух жег
ей горло. Она говорила и боялась, что летчик остановит ее и спросит: "Ну
хорошо, а где же мой брат Гешка?"
Но летчик ничего не спросил, не перебил Аню. Он выслушал ее речь до конца
и сам попросил слова. И, когда все наконец угомонились, он густым негромким
голосом, слегка напирая на "о", сказал:
- Вот что, товарищи, родные мои земляки! Я ведь тут недалеко, в Холодаеве,
родился. Вы это, товарищи, напрасно уж так меня восхваляете. Тут дело не во
мне. Я же не сам по себе вот такой стал. Кому я обязан всем, товарищи? Партии
я обязан. Это прежде всего. Коммунистической партии. И нашей
Рабоче-Крестьянской Красной Армии. Вот кто меня воспитал и создал. Понятно? И
вам всем обязан, товарищи, тоже. Я так скажу, что все мы с вами, как
говорится, одним миром мазаны, одной нашей великой семьи питомцы, все мы
кругом друг другу здесь родня. Вон как ребятишки теперь говорят - друг
дружкины мы. Вот как я полагаю.


Тайна раскрывается

Когда Аня вернулась домой, она, как всегда, заглянула в почтовый ящик на
дверях, нет ли чего. Писем она ни от кого не получала. Но отцу присылали
журнал из Москвы. На этот раз в ящике оказался маленький конверт, склеенный из
обертки от тетради. Он был адресован ей, Ане Баратовой. Она узнала почерк
Гешки: круглые большие буквы с толстым нажимом, как у брата.
"Аня, добрый день. Прошу, пожалуйста, тебя прийти сегодня вечером в 8
часов в горсад за каток, где летом музыка сидит. Есть очень важное скорое
дело. Никому не говори. Я буду ждать. Не думай что-нибудь такое, я без
глупистики. Но тебе я доверяю".
"Что еще такое, что за тайны такие?" - рассердилась Аня, или, вернее,
подумала, что она очень сердита. А на самом деле обрадовалась, что Гешка
нашелся. И, может быть, наконец, она узнает, почему Гешка так изменился за
последнее время. Вероятно, тут есть что-нибудь. Она отпросилась из дома. Ей
пришлось сказать, что она идет по делу в школу.
Было морозно. Месяц скользил между облаками, серебряный, острый, словно
конек. Зернистый блеск роился в воздухе. И даже в черных тенях на снегу что-то
искрилось, как антрацит.
В городском саду, занесенном снегом, было пустынно и жутко. С сухих веток
опадали длинные, ломающиеся в воздухе бархатки инея. Елки протянули
обремененные снегом ветви. Казалось, многолапые белые медведи встали вокруг на