"Карла Кэссиди. Рядом с тобой" - читать интересную книгу автора

который ему вручила бабушка, и с восторгом рассказывал о том, как он провел
время со своими двоюродными сестрами и братом.
Позже, уложив Джонни в постель. Ванесса пошла к себе в комнату. Она
думала о том, что в этой жизни ей приходилось многое терять, но в то же
время она понимала, что судьба к ней благосклонна и многое дает ей. Она
потеряла мужа, но у нее есть Джонни, есть родственники Джима, хорошие
друзья.
Плотнее запахнув на груди халат, Ванесса направилась в свою спальню.
Как всегда, в коридорах гуляли сквозняки, в окна дул сильный ветер, отчего
стекла в рамах тихо дребезжали. Ветки деревьев скребли по стенам, и черные
длинные тени качались на полу и потолке.
"Как хорошо, что существуют электрические одеяла! Спасибо тому, кто
изобрел такое чудо", - думала Ванесса, засыпая. Правда, в объятиях любящего
мужчины она чувствовала бы себя гораздо лучше, но пока об этом можно только
мечтать.

Мэтт Макканн ненавидел День благодарения. По правде говоря, он
ненавидел все праздники, но День благодарения он как-то особенно не любил. У
него просто руки чесались "отблагодарить" двух своих бывших жен, которые
высосали из него все, что можно, а потом оставили его.
Ему надо было приобрести профессию адвоката и заниматься
бракоразводными процессами. Так он сэкономил бы кучу денег. А ему пришлось
раскошелиться на разводы по полной программе. Парни из конторы "Фриггинз"
высосали из него почти столько же денег, сколько эти две шлюшки, на которых
он имел несчастье жениться.
Пока вся страна набивала желудки индейками и произносила красивые слова
любви, Мэтт проводил время с человеком, которого любил больше всего на
свете, - с самим собой. Он заказал себе еду из китайского ресторана и купил
шотландское виски.
Мэтт встает из-за стола и прошел на кухню. Там он налил себе еще один
стакан виски и уселся на высокий стул. Закурил сигару.
Праздник Мэтт воспринимал лишь как досадную помеху работе. Он не мог
спокойно закончить начатое дело, потому что все художественные галереи были
закрыты. Как это ни прискорбно, но все должно было заработать не раньше
понедельника.
Он откинулся на спинку стула, затянулся, посмотрел на свою сигару.
Осталась половина. Мэтт неторопливо затушил ее. Он заплатил полторы тысячи
за двадцать пять штук этих "сосок", но они стоили того. Очень редко ему
удавалось выкурить сразу всю сигару.
Сделав еще глоток виски, Мэтт окинул взглядом свою большую чистую
кухню, декорированную специально нанятым дизайнером. Здесь, собственно
говоря, он бывал не так часто. Да и вообще в его особняке стоимостью
полмиллиона долларов, который он называл домом, существовало немало комнат,
в которые он не заглядывал месяцами.
На одной стене кухни висела картина с некоей абстракцией. Ее автором
был сам Мэтт. Это полотно он написал лет двадцать назад, и тогда ему
казалось, что мощью своего таланта он просто взорвет мир искусства. Его
мать, упокой Господь ее душу, не одобряла увлечения сына живописью. Она
считала, что ему следует выучиться на биржевого маклера, и открыто говорила
Мэтту, что у него не те способности, чтобы можно было заработать на кусок