"Елена Кассирова. Кремлевский фантомас " - читать интересную книгу автора

Учрежденческий столик боком к высокому окну, на окне столетники, за окном
бесконечная желтая стена и одинокая старенькая черная "Волга".
Получилась чайная болтовня, но Костя не расстроился. Он так и знал.
Ненужного должно быть много.
Крутикова, словно подчиняясь местной дисциплине, хвалилась не хуже
Францева.
"Кремль их, что ли, дисциплинирует?" - мысленно удивился Костя.
Вера вообще оказалась словоохотлива.
- Бедная Панечка, - сокрушалась она, - молодчина была, умела держать
язык за зубами, а ведь как любила посплетничать. Иришкины хахали
названивают, а сниму я трубку - молчат. Я ему: что вы молчите и дышите? Вам
Ирочку? Гудки. Духота у нас и влажность. И тут вдруг премия, ни с того ни с
сего и, как назло, перед этим ужасным делом. - Вера опустила глаза и
покраснела.
- А что за народ к вам ходит? - спросил Костя. - Не слишком, наверно,
культурный?
- Нет-нет, очень культурный, культура высочайшая. Но стоило Касаткину
заикнуться об "этом ужасном деле", лицо Крутиковой окаменело.
- В семье, Костенька, не без урода. Не будем об этом.
- А раньше крали?
- Что ты, детка. Да кому и красть у самих себя? Мы же хозяева.
Вера выставила губы трубочкой и втянула в себя чуток чаю.
- А ваш Францев, - объявил Костя, - сказал мне, что Анатолий
Васильевич тоже хозяйничал.
Костя намеками на двух начальников хотел показать, что много знает и
достоин доверия.
- А знаете, - заговорщицки поведал он, - у нас в доме рассказывают про
Розенелыпу. Она жила от меня через подъезд. Луначарский подарил ей диадему
из алмазного фонда. Розенель носила ее и получила кличку "ненаглядное
пособие Наркомпроса".
Но Вера Константиновна равнодушно пила чай, отставив мизинец. На
последнем Костином замечании она только засмеялась, не растянув, а еще
больше сузив куриную гузку.
- Хю-хю-хю! Хю-хю-хю!
Мол, смеюсь между нами. А спросить не спрошу. Сама всё знаю. И
плевать, мол, мне на твой детский лепет. Мы и не такое слыхали.
А за козыряние Францевым Вера Константиновна наказала Касаткина.
- Мне надо работать, Костенька, - объявила она, не допив чай. -
Пойдемте. Заодно покажу вам Гришу.
На этом доверительные разговоры закончились.
Крутикова и Костя пошли в мастерские, в подклеты собора Двенадцати
апостолов.
Солнце на площади сияло застарело спокойно, расслабляло. Вера
Константиновна сощурилась на яркий свет и невольно растянула куриную гузку.
Теперь этот рот мог выговорить букву "и".
- Гриша - расстрига, - смягчившись, сказала Вера Константиновна.
- Гриша Отрепьев? - послушно пошутил Костя.
- Хи-хи-хи. Исаев, иконописец. Бывший дьякон. Образованный человек.
Причастился с католиками, и патриархия его отлучила.
- Не может быть.