"Елена Кассирова. Кремлевский фантомас " - читать интересную книгу авторазолотом черная тапочка с острым загнутым вверх носком и без задника.
12 НЕ СТУЧАТЬ, А ГОВОРИТЬ Алиби или не алиби, Вовка мог прийти и после, - рассуждал Касаткин, бредя по двору. - Старуха Тамару отпустила, надеялась на себя. Или ее боялась. Любой, вообще-то, мог прийти после. Иванов тоже. Кто угодно. Вопрос - кому ее смерть на руку. Иванов, делец он или кто, ему нужна квартира. Но он может и купить, он богатый. Хотя, кто богат, тот жмот. И за старухины хоромы Иванов заплатил макулатурой. И ту он не купил: добыл по какому-то своему бартеру. Потехину выгоды нет. Хотя есть, есть! Он хотел получить от нее картины. Ходил, уговаривал. Она ни в какую. А Вова - бывший иконщик. Мало ли. Престиж! В конце концов, и убьют для престижа. Прибрать, что плохо лежит, и Блевицкий не дурак. С другой стороны, тайком прийти к Порфирьевой было трудно. Позвонили бы в дверь, старуха спросила бы: "Кто?" Еще и переспросила бы, глухая. Зато не глухой Брюханов. Посольско-советские ушки у него до сих пор на макушке. Услыхал бы, выполз бы. Неужели Тамара? Тетка она корыстолюбивая. - Сволочь он, сволочь. - Хабибуллин пьяно бормотал на лавочке. Рядом сидел Виля, держась прямо, глядя на Костю обиженно, руки прилежно на коленях. - Сволочь. Душегуб. - Вы видели? - Видела моя, видела. Большой, черный. Старуха он зарубила. Когда Хабибуллин говорил на русско-татарском, можно было не слушать: слесарь налимонился. - Задушил, - поправил Костя. - Зарубила. Бежала из дома, с топором. - С каким топором? Не было топора. - Была топор, была. В крови вся выходила. - Выходила, - прогугнил Виля, - на берег Катюша. Выходила, песню заводила. Гы-ы. Дебил, а издевается. Обиделся он на Костю за недавнее невнимание. Костя раздавил окурок, пошел к себе. "Эх я, психолог. Вычислял убийцу по глазам. И правда: чужая душа потемки. Глупо, но верно". Воскресенье прошло пусто и скучно. Ни людей, ни вестей. Костя заглянул к бабушке, проверил, не мокра ли, дал каши, сам пошел на кухню. После потехинского обеда захотелось есть. Гречка с маслом вразумила Касаткина. "Нечего умничать. Соседей не выбирают. Тоже мне, праведник. Сам на родную бабку плюешь. Меньше философствуй". Костя раскупорил баночку пепси, распечатал шоколадку "Тоблероне", отломил треугольную дольку. Но и Минин, кажется, недопонял. Он искал, чей чулок. |
|
|