"Елена Кассирова. Кремлевский фантомас " - читать интересную книгу автораХристос с апостолами.
Директор "Али-бабы" молчал, будто рыльце в пушку. Шум подняли очевидцы. На бабе была косметика - штукатурка почище бороды. Фоторобота не вышло. Не мудрено. Даже Катю, когда намарафетится, не узнать, спасибо, куртка знакомая. Найковская черная с белым огурцом на спине. Работой Касаткин, в самом деле, компенсировал сердечные страдания. К тому же он оправдывал свою неспособность ухаживать за лежачей Клавдией Петровной. Фантомас стал касаткинской монополией. Коллеги отступились от выигрышной темы. Борисоглебский вообще считал себя философом. А Паша, может, и завидовал, но молчал. Паша Паукер, немолодой, но верткий, даром, что немец - приехал в юности в Москву с Урала и остался. Освоил он фотографию. Снимал, проявлял, печатал. По совместительству был на побегушках. Простой паренек в свитере и очочках, словом, Паша, "А не уедешь ли ты, Францыч, в фатерлянд?" - спрашивали его в шутку. "Ни за что!" - бил он себя в грудь всерьез. Паша поставил Косте на стол фото Фантомаса из фильма. - Говорила я тебе, Костик, - Фантома-а-ас эсте-е-ет! - выла, красиво выдыхая сигаретный дымок Виктория. - На-а-адо же, всё выше и вы-ы-ыше! Яйцеголовый, и правда, метил всё выше. Теперь выше был только Кремль. А ведь панагию с камеей "Тайная Вечеря" не то что продать, даже показать опасно. Допустим, Фантомас мог вывезти раритет в Германию или Грецию. Допустим, таможню он подкупит. Но не подкупит он Интерпол. А вот по домам КГБ теперь не рыщет. Держи дома всё, что нравится. Касаткин написал заметку "Тайная Вечеря" о наших людях. Высасывая из пальца материал расследования, Костя даже вставил популярные слова, "вынесенные коробки", "Мост" и "Лукойл". "Это Самое" есть это самое. Бульварная свобода слова. Костя вспомнил, что Дрянцалов купил "Запорожцы пишут турецкому султану", а у Дерезовского коллекция фабержевских яиц. Но Касаткин, сам эстет, отверг бульварщину больших независимых аналитиков Сикелева и Раденко, заявлявших, что Фантомас с помощницей - президент Ельцин с дочерью. - Ну, и дурак, что отверг, - сказал Борисоглебский. - Добавил бы себе читателей. Ничего, зато получилось правильно: в новой нашей жизни, на свободе, даже негодяй, и тот жив не хлебом единым и тянется к красоте. Костя поставил точку, доделал другие компьютерные мелкие дела, проверил е-мэйл, позвонил в пару мест, откатился от стола, вытянул ноги, открыл пакетик с чипсами, уперся глазами в компьютер и представил картину: сидит, может, тоже с чипсами на офисном стуле Яйцеголовый. Любуется реликвией. Когда вынул из принтера отпечаток украденной панагии. И правда, крутая вещица: на крошечном зеленом хризолитовом поле тринадцать фигурок с нимбами и стол, а на столе вдобавок булочки и стаканчики. Молодец Фаберже. Обожествить камень - не вонючую вошь подковать бессмысленно-мелко. Раскусил я тебя, яйцеголовый фабержист. Ты тоже ценитель. И человек ты немолодой, потому что мудрый ловкач. А раз так, значит, ты - большая шишка. |
|
|