"Вячеслав Касьянов. Искушение святой троицы " - читать интересную книгу автора

молча. Тут же в голову полезли глупейшие фильмы про нашествия инопланетян и
похищения людей и вызвали новый неимоверный страх, какую-то до сих не
испытанную его разновидность, хотя нервы уже, казалось, натянулись, высохли
и совсем отмерли от ужаса. Он с дрожью представил, как скользкое уродливое
тело со смрадным дыханием стоит за спиной, протягивая к нему щупальца.
Вспомнился жуткий список инопланетных агентов с приложением их погрудных
портретов, выполненных с ужасающими физиологическими подробностями: черепа,
покрытые струпьями, выпуклые стрекозиные глаза, наросшая на теле чешуйчатая
броня, чудовищные стальные когти. Книжку эту притащил Леша, в детстве фанат
фантастической макулатуры, купив ее в ближайшем киоске. Ребята пририсовали к
каждому портрету непотребные детали и переписали все названия заново, так
что через несколько лет, случайно обнаружив секретный список в куче других
книг, сваленных под Лешиным столом, лопались от смеха. Можно не сомневаться,
что именно за это он сюда и попал. Какой дурак! Слава не выдержал и
заплакал, не столько от страха, сколько от непереносимого ощущения своей
глупости, за которую ему придется теперь расплачиваться жизнью. Он сидел и
тихонько рыдал, вытирая спиной серую холодную стену, и ему чудился слабый
шум где-то справа, в отдалении, там, откуда он пришел. Слава знал, что это
за шум, мучение, вызванное страхом, доконало его настолько, что им на
какую-то секунду овладело желание быстрой и безболезненной смерти. Вне себя,
он вскочил на ноги и уставился лихорадочным пронзительным взглядом туда,
откуда доносились звуки - это как будто были тихие неуверенные шажки и
монотонное ритмичное поскрипывание паркета - и увидел метрах в ста в
коридорной глубине маленькую человеческую фигурку, подобно ему, пребывающую
в состоянии полнейшего смятения.
У него в голове словно молния вспыхнула, и разом все воспоминания о
солнечном летнем дне, таком невероятно далеком, но сразу ставшем как будто
стократ более близким и родным, ошеломительным ярким потоком хлынули в его
мозг; и огромная радость, так долго прятавшаяся от него в ужасных коридорных
катакомбах, обрушилась на Славу так, что от неожиданной слабости он едва не
сел обратно на пол. Растерянная фигура Димы выглядела до странности
непривычно в длинном сером коридоре и вязалась больше с совсем другой, все
еще такой живой реальностью. Слава, забыв обо всем на свете, бросился в
сторону друга, громко крича от нервной радости. Дима заметно вздрогнул.
Настороженно глядя на Славу, он судорожно вытаскивал что-то из кармана
брюк - Слава, за несколько часов одиночества в бесконечном чужом коридоре
научившись обостренным чувствам, увидел, что это черный газовый пистолет,
который Дима в последнее время почему-то беспрерывно таскал с собой.
- Эй! Не стреляй! - дико кричал Слава, размахивая руками. Голос его
перешел в судорожный всхлип. Славе не было страшно, просто он лопался от
избытка чувств. - Не стреляй! Это я! Я!
Дима, такой знакомый и близкий, испуганно глядел на орущего Славу и, по
всей видимости, точно так же не понимал, что происходит.
- Убери пистолет, дурак! - орал Слава в полный голос, яростно
жестикулируя.
Он уже добежал до Димы, но на всякий случай остановился от него на
некотором расстоянии и с мольбой поднял обе руки, как Богоматерь Умягчение
злых сердец. Дима смотрел на друга с испуганным удивлением, но в его взгляде
не было ни отчаяния, ни сумасшествия: может быть, неожиданная смена
обстановки не подействовала на него так сильно, как на Славу. Пистолет он