"Владимир Леонидович Кашин. Приговор приведен в исполнение (Роман "Справедливость - мое ремесло" #1) " - читать интересную книгу автора

разговор, но художник не отвечал и, казалось, не слышал их.
"В каких отношениях вы были с Петровой? - повторил вопрос следователя
Коваль. - Отвечайте же, Сосновский!"
"Подите вы к черту! - не отнимая ладоней от лица, зло пробормотал
художник. - Все к черту! К черту! - закричал он и, открыв лицо, вперил в
подполковника гневный взгляд. - Вы лжете, лжете! Не может этого быть!"
"Успокойтесь. Успокойтесь и отвечайте. Вам сказали правду. Нина
Андреевна убита в лесу".
"Ничего не буду отвечать, отстаньте. Что вам от меня нужно?.. Не
может быть! - снова застонал художник. - Кто ее убил?! Кто? Почему?
Зачем?! Милиция! Вы - милиция, и вы обязаны знать! Почему ее убили, за
что? Как это могло случиться, я вас спрашиваю!"
"Именно это мы и выясняем, и вы нам помогайте, а не устраивайте
истерику, - спокойно ответил Коваль. - В каких отношениях вы были с
Петровой?"
"В каких отношениях? - блуждающий взгляд художника остановился на
лице Коваля. - Ни в каких. Я любил ее..."


3

Те  л ю д и  не приходили. Пришел адвокат - тучный усталый человек с
бесцветными глазами, похожий на сома, которого вытащили на сушу.
На суде Сосновский не очень-то внимательно слушал бормотание этого
адвоката о снисхождении к подзащитному, его пространные рассуждения о
людях искусства, которым, дескать, свойственны вследствие нервного
перенапряжения неожиданные импульсивные аффекты и срывы. По мнению
адвоката получалось, что художники находятся где-то на промежуточной
ступени между нормальными людьми и шизофрениками. Сосновский морщился, как
от зубной боли, когда до его сознания доходили слова защитника...
Но так или иначе адвокат исполнял на суде свои обязанности и сейчас,
в камере, опять-таки выполняя служебный долг, нудно убеждал Сосновского,
что не все еще потеряно и что Верховный суд может смягчить меру наказания.
Разговаривая, адвокат не смотрел в глаза осужденному. И художнику
казалось, что думает он о каких-то своих пустяковых делах, а не о его,
Сосновского, жизни и смерти.
Появилось чувство жалости к себе - даже с адвокатом не повезло! Потом
вспыхнул гнев, но и гнев быстро угас, наступила апатия. Художник
согласился с касационной жалобой, и надежда, которая на какое-то мгновение
вернулась к нему, заставила по-новому остро и болезненно ощутить себя,
каждую клеточку, не желавшую умирать. В это мгновенье все, что связано
было с жизнью, стало ему дорого и любо, даже то, что угнетало до сих пор -
и эта тюремная камера с ее спертым воздухом, и равнодушный адвокат -
единственная нить, связывающая его с людьми на воле.


4

Несколько лет назад Сосновский пережил тяжелую творческую депрессию.
Созданные им романтические пейзажи стали казаться ему условными, излишне