"Адольфо Касарес. Дневник войны со свиньями " - читать интересную книгу автора

грязными, вонючими ящиками. Когда погас свет, темнота стала нестерпимо
гнетущей. Исидорито так спешил, что Видаль даже не догадался захватить пончо
или пальто, чему отчасти был рад - вещи уж точно пришлось бы потом нести в
химчистку; он дрожал от холода, не говоря о том, что доски, на которые он
лег, были достаточно тверды. Да еще забежал хотя бы в уборную, прежде чем
сюда подняться... Он всегда теряет голову, когда сын начинает нервничать.
Вот так же сбивала его с толку двадцать лет тому назад Виолета, мать
Исидорито, женщина пылкая, одержимая самыми необузданными идеями без всяких
оснований. Видя ее убежденность, Видаль всегда чувствовал, что любое
сомнение будет оскорбительно, и подчинялся ее господству. Какие образы
возникали прежде всего в его памяти, когда он думал о времени, прожитом с
Виолетой? Прежде всего монументальные розовые округлости, и цвет волос -
красновато-рыжий, и запах, отдававший какой-то звериной едкостью. Потом
несколько моментов периода, который ему теперь казался совсем коротким:
День, когда она в "Пале Бланк" объявила ему, что ждет ребенка и что они
должны пожениться. День, когда родился ребенок. День, когда он наконец
узнал, что она ему изменяет. Давали фильм с Луизой Брукс, он зашел в тот же
самый "Пале Бланк" и внезапно почувствовал до боли знакомый аромат духов, и
в темноте зала, из переднего ряда, до него донесся несомненно ее голос. "Не
беспокойся, - говорила Виолета. - Он без меня в кино никогда не ходит". 31
День, когда он обнаружил на подушке записку Виолеты: она доверяла ему
сына - "Ты хороший отец" и т. д., - а сама отправилась куда-то на север с
неким парагвайцем. Вот и досталась ему участь - он еще спрашивал себя,
может, причина в каком-то его изъяне, - воспетая во многих танго, но, как он
убеждался, глядя вокруг, не совсем обычная. Когда Виолета его оставила,
друзья только и рассуждали, что о ярме супружества и о том, как им хочется
его сбросить, словно они жен своих несли на закорках. Неверность Виолеты его
огорчила, но особой боли и отчаяния, которых ожидали окружающие, он не
испытывал, а тот факт, что он сам растил сына, снискал ему у соседок
необычайное уважение, хотя иные среди них давали ему понять, что они не
могут уважать мужчину, занимающегося не своим делом. В ту пору он задумал
переехать в отдельную квартиру - ему как раз досталась в наследство от
одного родственника некая сумма (ох и огорчилась бы бедняжка Виолета, кабы
об этом узнала!); но так как здешние соседки, пока он бывал на работе,
присматривали за Исидорито, он от этого намерения отказался. Деньги
постепенно разошлись на повседневные нужды, и Видаль перестал думать о смене
жилья. Потом он вспомнил вечер, когда, придя домой, услышал в соседней
комнате, среди женского гомона, восхищенный возглас одной из них: "Смотрите,
какая у него штучка!" От этого воспоминания у него возобновилось желание
сходить в уборную. Он прямо пришел в отчаяние, но спуститься не смел - ведь
сын наказал этого не делать. Нет, такая слепая покорность сыну достойна
жалкого старика; потом, подумав, он решил, что так мог бы рассуждать только
дурно воспитанный человек; уж наверно, не зря ему запретили спускаться. Но
одно было бесспорно: больше он не вытерпит. Кое-как пробрался он по вонючему
чердаку за последний ряд ящиков и, став на колени, в весьма неловкой позе,
обильно, неудержимо помочился. К концу он заметил свет в щелях между досками
пола - о ужас, там, внизу, вероятно, находилась комната сеньора Больоло. От
одной мысли о потасовке в этом месте, загаженном куриным пометом, его кинуло
в дрожь. С величайшей осторожностью он спрятался за ящиками в
противоположном конце чердака. Вскоре ему стала сниться история одного