"Смерть в пяти коробках" - читать интересную книгу автора (Карр Джон Диксон)Глава 5 РУКА МАНЕКЕНАДоктор Сандерс давно ждал, когда старший инспектор приступит к делу; он даже придвинулся ближе. Как-то справятся с натиском Мастерса снисходительная миссис Синклер и задумчивый, серьезный Блайстоун? Однако их реакция оказалась совершенно неожиданной. Оба изумленно воззрились на старшего инспектора. На один короткий миг Сандерсу показалось, что их головы стали прозрачными и можно разглядеть, как работают мозги; молодой человек готов был поклясться, что удивление обоих свидетелей неподдельно. Сэр Деннис Блайстоун поднялся. Изумление у него постепенно сменялось гневом. – Вовсе не обязательно, – отрывисто заявил он, – испытывать на нас ваши полицейские приемчики. Мы стараемся вам помочь! – Это не приемчик, сэр, – возразил старший инспектор. – Я говорю истинную правду. Если вы мне не верите, спросите вот доктора Сандерса. В шейкере атропина не было. Блайстоун некоторое время недоверчиво смотрел на старшего инспектора; казалось, веские доводы Мастерса проникают в его мозг постепенно, как яд. Потом повернулся к миссис Синклер. – Господи, Бонни! – воскликнул он совершенно другим тоном. – Так что же все-таки случилось? – По-моему, вам лучше самому все вспомнить, сэр, – сказал Мастерс. – Ну же, приступайте! Ничего страшного: мы вместе докопаемся до истины. Вы же понимаете. Если бы коктейли были разлиты по стаканам до того, как вы все вернулись в гостиную, если бы они уже стояли на столе в то время, как вы были на кухне, – тогда ваш рассказ еще выдержал бы критику. Но все было не так. Вы или, вернее, дама утверждаете, что во время приготовления в коктейлях ничего постороннего не было. Миссис Синклер их пробовала. Отлично! С ними было все в порядке до того, как они были разлиты по стаканам, потому что в шейкере атропина нет. Но после того как напитки разлили, кто-то незаметно подмешал отравляющее вещество в каждый стакан по отдельности. Вы все сидели за столом; вы должны были видеть, кто это сделал. Итак… Может, вы что-то хотите мне сообщить? Вы не хотите изменить ваши показания? Блайстоун поднял руки, а потом бессильно опустил их вниз. – Я не хочу ничего менять, – заявил он. – То, что я вам рассказал, правда! – Полно, сэр, что толку запираться? – В голосе Мастерса послышалось раздражение. – Надеюсь, вы не станете отрицать, что коктейли были отравлены? – Нет. – Вот и хорошо. И ни к чему уверять меня, будто напитки вовсе невозможно было отравить. Блайстоун метнул на инспектора суровый взгляд из-под нахмуренных бровей. – Но дело обстояло именно так. Я готов присягнуть, что никто ничего не подмешивал в напитки за столом. Друг мой, неужели вы полагаете, будто я… будто у нас… нет глаз? По-вашему, возможно сидеть за столом и не заметить, как тебе что-то подмешивают в стакан? Старший инспектор, не на шутку закипая, переводил взгляд с Блайстоуна на миссис Синклер. Бонита медленно постукивала носком комнатной туфли по ковру; в тот миг благодаря задумчивому выражению она напоминала школьную учительницу с головкой Мадонны. – Пожалуйста, позвольте мне вставить слово, – вдруг вмешалась она. – Как выглядит этот ваш атропин? То есть… он твердое вещество или жидкость? Цвет у него есть? – Говорите, доктор! – Старший инспектор повернулся к Сандерсу. – Атропин, – объяснил Сандерс, – бесцветная жидкость. Возможно, вы видели его много раз, только не знали, что это такое. Атропин получают из белладонны, а белладонна содержится в большинстве обыкновенных глазных примочек. Миссис Синклер как будто испугалась. – Примочек? Но у меня… – Она осеклась. – А сколько нужно атропина, чтобы жертва потеряла сознание? – Чистого атропина – всего несколько капель. Кстати, в ваших напитках был чистый атропин, а не более слабый раствор, какой готовят в аптеках. – Тогда я, наверное, сумею все объяснить, – заявила Бонита; на лице ее появилась торжествующая улыбка, показавшаяся Сандерсу совершенно неуместной в данных обстоятельствах. – Все очень просто! Кто-то вошел к нам с лестницы, как мы и предполагали. Но он не налил атропин в шейкер, потому что не мог рассчитать, сколько его потребуется; злоумышленник боялся переборщить с дозировкой и убить нас всех. И вот он капает по нескольку капель на дно каждого стакана – так легче отмерить примерное количество. Вы сказали, атропин бесцветный. Вот почему никто его не заметил. Стаканы для коктейля почти всегда мокрые или влажные; если бы мы увидели на дне бесцветную жидкость, то решили бы, что в бокалах осталась вода после мытья, и не обратили бы на нее внимания… Денни, как по-твоему, я умница? Миссис Синклер направила всю силу своего обаяния на Блайстоуна; тот слегка покраснел. Однако продолжал смотреть перед собой. – Должен признаться, мэм, вы очень наблюдательны, – угрюмо заметил Мастерс. – Надеюсь, вам никогда не придет в голову мысль травить своих недругов, иначе их ждет бесславный конец. Настал ее черед краснеть. Она опустила глаза и задышала чаще. – Извините, мистер Мастерс, по-моему, ваша шутка не удалась. – Согласен с вами, – заверил женщину старший инспектор. – Что скажете, доктор? Возможно то, о чем говорила миссис Синклер? – Нет, – отрезал Сандерс. Ответ его произвел маленькую сенсацию. И Бонита, и сэр Деннис вдруг затихли. – Я хочу сказать, – продолжал Сандерс, – что такое развитие событий маловероятно. Где стояли стаканы для коктейлей? – В центре обеденного стола, – ответила Бонита после короткой заминки. – Мистер Хей нагнулся и разлил напиток из шейкера. Сандерс задумался. – Видите ли, в одном из стаканов яда оказалось очень много, почти смертельная доза. Хорошо, что никто из вас не выпил коктейль до конца… В среднем количество яда колеблется от чайной до столовой ложки. Если на столе стояло всего три небольших стакана и на дне каждого было столько жидкости, думаю, кто-нибудь обязательно заметил бы это. Кто-нибудь заметил? – Да… По-моему, я заметила, – серьезно ответила Бонита. – Но, разумеется, я ни в чем не уверена. Хотя Мастерс кипел от негодования, он старался не показывать виду. Он долго пристально смотрел на сэра Денниса, в чьих глазах мелькали злорадные искорки, а потом снова раскрыл блокнот. – Отвлечемся на минуту, – предложил он, – до тех пор, пока вы чего-нибудь не вспомните. А пока, сэр, будьте так любезны, расскажите, зачем вам понадобились четверо часов? Блайстоун откинул голову и расхохотался. Когда был задан вопрос, он как раз закуривал сигарету; от неожиданности он даже задул спичку. От смеха лицо его прояснилось; видимо, веселье благотворно сказывалось на его состоянии. – Прошу прощения, – извинился Блайстоун, кладя сигарету на каминную полку. – Просто… вот бы все ваши тайны разрешались так же просто! Согласен, мои часы заставили полицию изрядно поломать голову. Но когда вы узнаете, в чем дело… Кстати, вчера ночью миссис Синклер дала вам ключ к разгадке, хотя вы этого, видимо, не поняли. Бонни, разве ты не говорила им, что я зашел за тобой домой и мы поехали к Хею вместе? – Говорила, – подтвердил Мастерс. – Ну и что? – Кажется, она еще сообщила вам, что ей надо было сделать три очень важных звонка в разные места: в Нью-Йорк, Париж и Рим? Мастерс широко раскрыл глаза, но тут же прищурился. – Вот видите, инспектор, вы уже и сами все поняли, – добродушно заявил Блайстоун. – Мы находимся в разных часовых поясах. Например, у нас с Нью-Йорком разница во времени составляет пять часов. Когда у нас полночь, там семь вечера. С Парижем разница другая, с Римом – третья. И если вам надо позвонить в определенный час по местному времени, так и запутаться недолго. Я нашел решение, – с довольным видом продолжил он. – Одни часы, мои собственные, показывали обычное английское время. А трое других я перевел соответственно на нью-йоркское, парижское и римское время! Стоит бросить один взгляд на часы, и можно сказать, который сейчас час во всех четырех городах. Большое подспорье! Теперь, когда вы это знаете, вы тоже понимаете, насколько все просто! Следует отдать должное Мастерсу: в его взгляде, направленном на сэра Денниса, читалось откровенное восхищение. – Поразительно, сэр! – воскликнул он. – Как вы и сказали, все очень просто объясняется. Что же насчет негашеной извести и фосфора? Теперь рассмеялась женщина. – Неужели с ними возникли проблемы? Да, я понимаю: такое возможно… – задумчиво заметила она. – Видите ли, вчера вечером я случайно захватила в гости не ту сумочку. Естественно, я не таскаю с собой негашеную известь и фосфор каждый день. Их используют реставраторы для того, чтобы снять слой краски с холста, если подозревают, что под картиной скрыто другое изображение, более ценное. Вы наверняка слышали о подобных вещах. В обоих пузырьках соединения кальция: оксид кальция и фосфат кальция. От всей души рекомендую, мистер Мастерс! – Оказывается, у вас обширные познания в области химии, мэм. Не откажу себе в удовольствии заметить: отдаю должное вашей изобретательности, даже если ваш рассказ и неправда. – Неужели вы сомневаетесь в наших словах? – резко спросил Блайстоун. – Видите ли, сэр, в конце концов… мое дело – сомневаться, – объяснил Мастерс, который явно наслаждался допросом. – Спрашивается, много бы преступлений мы раскрыли, если бы принимали все на веру? О да, я охотно поверил бы вам, – с невозмутимым видом продолжил он. – Кстати, не скажете ли мне… впрочем, вряд ли вы это знаете… зачем мистеру Шуману понадобились детали от будильника? Блайстоун, казалось, растерялся. Он поглаживал подбородок своей примечательной рукой с большим и указательным пальцами почти одной длины; иногда они производили впечатление почти уродства. – Детали будильника? – повторил он. – Не понимаю! Какой еще будильник? Мастерс описал свою находку. – Значит, у каждого из нас имелся клад, – рассеянно заметил Блайстоун. – Нет, о будильнике я понятия не имею. Вы лучше спросите самого Шумана. – Если позволите, – деликатно перебила его Бонита, – по-моему, я могу разгадать зловещую загадку. Вы, мужчины, очень умны, но временами бываете такими глупыми! Мистер Мастерс, слыхали ли вы когда-нибудь об Эндрю Дж. Бордене? – По-моему, нет. – Но как же! Мне неприятно вспоминать отвратительные подробности, но… Дело было лет пятьдесят тому назад. Эндрю Борден стал жертвой самого громкого убийства в Америке. Их с женой зарубили топором среди бела дня, летом, в собственном доме. В убийстве заподозрили их дочь Лиззи, Лиззи Борден из Фолл-Ривер. Но она была оправдана. Повторяю, вспоминать подобные случаи мне очень неприятно… – Вот именно. Но к чему вы клоните? – В кармане мистера Бордена, – мечтательно продолжала Бонита, – нашли старый, ржавый, негодный замок. В то самое утро он подобрал его на улице. Никто не понимал, как замок оказался в кармане жертвы, пока не выяснилось, что он имел привычку подбирать всякий хлам; возможно, замок чем-то его заинтересовал, а может, он собирался найти ему применение. Мне кажется, мистер Шуман – человек такого же склада. Вы умеете определять характер, мистер Мастерс? – Можно сказать, я определяю его в данную минуту, – торжественно отвечал Мастерс. – Характер очень интересный. Впрочем… не смею вас больше беспокоить. Вот только еще одна деталь. Известно ли вам, – заявил старший инспектор с самым торжественным видом, как будто давал свидетельские показания в суде, – что вас троих назвали преступниками? Бонита Синклер дернулась; от изумления она как будто лишилась дара речи. Сэр Деннис Блайстоун сцепил руки за спиной. – Ваша шутка вовсе не кажется мне смешной. – Миссис Синклер укоризненно покачала головой. – Кто сказал вам такое? – Не важно, мэм. Но сведения оказались весьма кстати. Так что сознавайтесь! – В чем? Глупость какая-то. Почему бы сразу не обвинить нас в убийстве? Мастерс кивнул: – Кстати, в убийстве вас тоже обвинили. – Проклятие! – взорвался Блайстоун. – Это уже не просто клевета! От подобных обвинений настолько теряешься, что даже не думаешь оправдываться! – Наконец он улыбнулся. – Ну конечно! У нас такие профессии, что каждому недалеко до преступления. Сколько романов написано о зловещих врачах-убийцах! Допустим, Бонита продает подделки… – Не вижу здесь ничего смешного. – …я же, вне всякого сомнения, торгую наркотиками или делаю подпольные аборты. И то и другое, кстати, легко проверить. А наш бедный старый Шуман? Если у вас богатое воображение, нетрудно представить, как он ночами убивает случайных прохожих, а потом бальзамирует их и продает под видом мумий. По сравнению с нами он куда более зловещий преступник – впрочем, он такой же преступник, как и мы. Нет, послушайте… серьезно, кто внушил вам весь этот вздор? Мастерс сохранял невозмутимость. – Не важно. Итак… – Кто внушил вам весь этот вздор? – Кажется, вы заволновались, сэр? – Конечно, я заволновался, – досадливо подтвердил Блайстоун. – Представьте, что некто входит в ваш кабинет в Скотленд-Ярде и заявляет: мол, все знают, что вы берете взятки. Вы бы не заволновались? Если человека в чем-то обвиняют, он имеет право знать, в чем его вина и кто выдвигает обвинения. – А в чем вас обвиняют, сэр? – Боже правый, да ведь именно это я и пытаюсь выяснить! По-моему, ваша полицейская скрытность заходит слишком далеко! – Сдержанного Блайстоуна словно прорвало. – Если вам доставляет удовольствие… как сказала бы моя дочь, вешать нам лапшу на уши… Мастерс покачал головой: – Сдается мне, сэр, лапшу вешал не я, а кое-кто другой. Кхм! Впрочем, вы имеете право знать. Может быть, я сумею ответить на ваш вопрос, задав другой. Когда вы с миссис Синклер пришли вчера к мистеру Хею, мистер Шуман уже был там? – Где? У Хея? Да. Но я не понимаю… – Контора мистера Шумана была закрыта? – Да. Нет. Погодите-ка… в одном из кабинетов кто-то был. Кажется, его служащий. Я не обратил на него внимания. А что? – Фамилия данного служащего Фергюсон, – как бы невзначай заметил Мастерс. – Очень интересный тип. До свидания… и благодарю вас обоих. Старший инспектор медленно повернулся к хозяйке спиной и с достоинством удалился. Но едва выйдя в холл, он криво улыбнулся и, понизив голос, обратился к Сандерсу: – Интересно, кто из нас сел в лужу? Не спешите с ответом. Даю вам шесть пенсов, если я не напугал обоих, а именно такова была моя цель. Отныне за ними будут пристально следить. Если они знают Фергюсона, они попытаются связаться с ним; они могут привести нас прямо к старику. – Мастерс покачал головой и восхищенно прищелкнул языком. – Но каковы! Ничего удивительного в том, что Фергюсон назвал их скользкими типами. Как ловко они выпутывались, с ходу сочиняя самые невероятные истории! Умны, нечего сказать! Помните замечательную историю с часами? – Вполне правдоподобно, вы так не считаете? – Да никоим образом! Самое трудное для меня – доказать, что мои подозрения обоснованны. – Вы хотите сказать, что часы понадобились для другого? А негашеная известь с фосфором? – Разумеется, – язвительно проворчал Мастерс. – Трудность в том, что я не понимаю, зачем они понадобились именно ей. Неужели она… Кхм! – Желание поделиться боролось в нем с природной сдержанностью. – Пока я не могу связать ее с негашеной известью и фосфором, разве что будем ждать дополнительных сведений. Уверен я лишь в одном: мозги у нее работают как надо и с фантазией все в порядке – она умеет и мошенничать по мелочам, и сочинять целые романы. У нее есть… ммм… определенные способности. Сэр Деннис Блайстоун не уступает ей ни в уме, ни, возможно, в другом… Вот это да! – вдруг ахнул старший инспектор, уже взявшись за ручку двери. У стены в прихожей стоял низкий резной сундук, весьма похожий на тот, что они видели в холле квартиры Феликса Хея. Как заметил Сандерс, крышка была приподнята; из сундука торчало нечто, напоминающее палец в серой перчатке. В прихожей царил полумрак; застекленная дверь была завешена сборчатыми занавесками. На стене висел забавный неоконченный набросок, точнее, эскиз, подписанный именем Данте Габриэля Россетти. К удивлению Сандерса, старший инспектор долго смотрел на картину, прежде чем нагнулся и поднял крышку сундука. Очевидно, несмотря на всю свою рафинированность, миссис Синклер была неряхой. Сундук оказался забит старым хламом, который убрали с глаз подальше: несколько зонтиков, сломанная теннисная ракетка, измазанный углем джемпер и два плаща. А сверху кучи лежала человеческая рука. Сандерс был неприятно поражен; но вскоре он понял, что рука оторвана от манекена. Из белой манжеты, нашитой на рукав черного пальто, набитого шерстью, высовывалась искусственная кисть в серой перчатке; рука выглядела до омерзения натурально, вызывая в воображении самые мрачные образы, навеянные темной прихожей. – Ах, – вздохнул Мастерс, опуская крышку. Оба поспешили к выходу. – Инспектор, ради всего святого, что здесь происходит? – тихо спросил Сандерс. – Что они замышляют? И почему она засунула оторванную руку в… – Тише! – прошептал старший инспектор, убедившись, что рядом нет служанки. – Скоро вы все узнаете, доктор. И потом, не думаю, что рука принадлежит ей. Возможно, вы и сами догадаетесь, откуда взялась искусственная рука и почему она оказалась в этом сундуке. А пока съездим-ка в Хэмпстед. Пора навестить мистера Шумана. |
||
|