"Геннадий Карпунин. Луговая суббота" - читать интересную книгу автора

пораньше отпустил - толку от меня было немного, я больше мешал отцу,
нежели помогал.
День был серый, но не сырой, хотя на дорогу и падали редкие капли
дождя, а гулкий, с небом цвета стальной окалины. И то ли от огромности
пространства и четкости его очертаний, то ли оттого, что я пересекал
какой-то воздушный поток, восходящий от земли, на душе становилось так
ясно, чисто и свежо, что захотелось запеть.
И я запел.
Мелодия была вроде знакомая, а вот слова - такие я нигде не слышал. И я
понял, что это мои слова. "Интересно, получится ли следующий куплет?" -
подумал я. Открыл рот - песня продолжилась. Я пропел свою песенку
несколько раз, чтобы хорошенько запомнить. Хотя я сам сочинил ее,
предосторожность была не лишней - обычно стихи я заучивал с трудом,
например, "Песнь о вещем Олеге" или знаменитое лермонтовское "Бородино" в
школе никак не давались мне.
Прибежав домой, я стал искать чернила, перо и бумагу. В летнее время я
никогда прежде не брался за письменные принадлежности. Лето - каникулы, а
грамотой, письмом, занимаются только в школе - так я считал. А поскольку
никто у нас, кроме меня, не имел отношения к бумажным делам, то найти
необходимое оказалось трудно.
Наконец мне удалось разыскать химический карандаш, я расщепил его
пополам, извлек стержень, искрошил в порошок и развел чернила. Покуда я
занимался подготовительными работами, то светлое, что владело моей душой,
исчезло. И хотя я записал песенку слово в слово, слова были совсем не
такими, как в тот момент, когда впервые пришли ко мне. Более того, я
обнаружил, что в моем произведении нет ни складу, ни ладу.
Неудача не особенно огорчила меня. А то обстоятельство, что я никому не
успел похвастать своим сочинением, даже как-то приподняло настроение.
Вскоре я забыл про свою песенку и побежал играть. Но с этого дня я стал
замечать за собой странное. Только я брал в руки что-либо пишущее, как,
дома ли, на школьном ли уроке, у меня сами собой, помимо моего желания,
выходили стихи. Долгое время я вел борьбу с появившейся привычкой, но, к
счастью или к сожалению, точно не знаю, справиться с нею не удалось.
Я не могу объяснить, откуда это взялось во мне, откуда берется в
других, но думаю, в воздухе над землей носится нечто подобное облаку -
может быть, сгусток излучения неизвестной физической природы, - что,
прошивая с головы до пят, поляризует клетки организма каким-то новым
образом и сообщает ему свойства, не присущие ранее.
Если я скажу, что где-то в воздухе сейчас летают десять рублей, то вряд
ли это прозвучит убедительно. Но как вы тогда объясните следующий факт?
Наш забор похож на грабли, перевернутые зубьями вверх. И чего только не
застрянет в нем после каждого ветра: и сено, и солома, а распакуют в
раймаге ящик с чем-нибудь, так и оберточная бумага залетит; задержит он и
газету, вырванную у кого-нибудь из рук, и какую-то ветошь: цветные
лоскутки и ленточки. А однажды я нашел застрявшие между штакетин десять
рублей. Значит, они летали в воздухе. Нужен был только забор, чтобы
задержать их...
Конечно, хотелось бы привести и более строгие доказательства выдвинутой
здесь гипотезы. С этой целью автор тщательно исследовал фотографию,
переданную в его распоряжение гидрометцентром. Автор рассуждал так: если