"Андрей Карапетян. Сад" - читать интересную книгу автора

надо никаких. Сегодня же вечером, нет... нет - завтра утречком и - в добрый
путь! А? Правильно я говорю? Правильно!"
Он шагал дальше, втыкая и выдергивая прихваченную лопату и кивая своим
мыслям. Лопата звучно входила в землю, рассекая листья одуванчиков и осота.
"...Только прорыхлить надо кое-где да сучья пожечь у ангара... Хотя
киберы сами могли бы! Чего им делать еще, лоботрясам?" И он опять выдыхал из
легких лишний воздух.
Лица его коснулась паутинка. Он смахнул ее, моргнувши. Шелест усилился;
вдали звучно зацокала, свистнула и пропала неизвестная ему птица, а по
земле, поднимая и шевеля траву, полз черепахой кибер-ороситель. Он волочил
тонкий шланг и явственно сопел, и насекомые мелькали над ним и вспыхивали
вдруг отчаянно искрами.
Восемь лет Тим в одиночку, разговаривая сам с собой, с деревьями, с
мухами и автоматами, торчал на этой планете. Очень немало, кажется. Но и сад
был хорош! На заброшенной, дрянной и высохшей планете поднялся сад, выросший
за эти восемь лет, как не вырастает на Земле и за пятьдесят. Естественно,
скучать было некогда. Ха-ха, еще бы! Это сейчас пустыня, увязнув в колючках
и карагачах, в акациях и в жестких травах, не может дотянуться до
пограничных кленов и только палит их листву ветром с каменных своих равнин,
да слабыми пыльными вихрями бродит вдоль границы сада. А поначалу было
весело. Планета задавала перцу, сад был вынянчен - не шутки! Год потом не
мог отоспаться. Но теперь сад прижился и вымахал. Теперь здесь есть куда
прийти людям. Теперь Тим свободен, елки-палки, кто б понимал, что это
значит!
Весь день он провозился в саду. Жег сучья на кострище у ангара, и пламя
сновало по пеплу и углям, и дышало на него пустыней и ненавистью, и трещало
сумрачно, и едко захлестывало дымом. А за ангаром корявая и живописная
акация кивала ему и мельчила редкой, бисерной листвой. Там, в акации, жгучие
как огонь, но невидимые издали пчелы курились разреженным газом над желтыми
горстками цветов, вздувшихся на многосложных сучьях и шипах дерева. А после
Тим просто так бродил от дерева к дереву, и киберы-садовники хладнокровно
топали следом, рыхлили землю там, где он указывал, а иной раз и сам
принимался за работу, обругав их бестолочами.
Неявно и безмятежно поднялись с земли сумерки, над кленами рассыпались
стрижи, запетляли, завертелись в небе. И пока было светло, Тим бродил по
саду, дожидался, когда автоматы включат полив, и тщательно обходил упругие,
аккуратные паутины, тарелочками качавшиеся между ветвей. На каждой сияли
секторами желтые и розовые нити, и в середине каждой зрачком сидел маленький
паучок, золотой и неподвижный.
А ночью в саду было неспокойно. Шуршало вдоль стен; клонилась и
перемещалась, теряясь, листва; чьи-то сигналы и возгласы носились по саду...
В траве пробегал кто-то крохотный и мягкий и пропадал в растерянных зарослях
и травах. И только в сарае, в полной темноте молча и невозмутимо стояли
киберы: изредка только у крайнего в мертвом стеклянном глазке проплывала
крохотная зеленая искра, словно где-то далеко на ходу зажигалась спичка и
гасла не сразу.

Очень рано в ангаре пальнула и ахнула стартовая площадка - на страшной
высоте забурлил, ввинчиваясь в воздух, плотный след улетевшей ракеты, и
долго стоял в спящем темно-голубом небе охрипший и взвинченный звук. Долго