"Владимир Карпов. Маршал Жуков. Опала " - читать интересную книгу автора - Зачем ты это затеял? Через два года защитишь кандидатскую, через пять
докторскую. Тебе сейчас сколько лет? Двадцать семь? Вот видишь, в тридцать два будешь доктор. Станешь начальником кафедры. Я чувствовал себя отвратительно, будто в чем-то подвел заслуженного, искренне уважаемого мной генерала. - Как-то так получилось. Не хотел я вас огорчать. Сурин предложил, а я согласился. Вроде бы поживее там работа. - Да теперь поздно, после драки кулаками не машут. Я даже к маршалу Василевскому обращался (тогда он был министром вооруженных сил). Он сказал: "Приказ начальника Генштаба отменять не стану". - Кочетков помолчал и добавил: - Так что иди - прибывай к новому месту службы. Сурин мужик хороший, на другого обиделся бы, на него не могу. И вот Сергей Иванович скончался. Себя не жалел, скосил инфаркт. После похорон с кладбища родные и близкие, друзья вернулись на его квартиру, чтобы по русскому обычаю помянуть усопшего. Среди его друзей был весь цвет нашей советской разведки: начальство ГРУ, начальники управлений (почти все они бывшие начальники разведки фронтов или армий в годы войны), среди них и Кочетков. Были приглашены и заведующие отделами нашего управления. Была здесь и Катя - бессменная машинистка Сергея Ивановича многие годы. У Сурина был очень своеобразный почерк. Писал он по линейке, обычно деревянной или пластмассовой, и все завитушки у таких букв, как "у", "д", "р" у него шли вверх, вниз не пускала линейка. Почему и когда он пристрастился к такому писанию - не знаю. Больших текстов он не писал, а резолюции или короткие письма обязательно гнал по линейке: положит ее на бумагу и быстро-быстро машинистку: "Катя, ну-ка посмотри, что я тут написал?" Только Катя могла разобрать его почерк. Кстати, и с самой Катей произошла много лет назад любопытная история. Ее взяли на работу в управление сначала в машбюро. Она не была красавицей, приземистая, широкая в кости, да и лицо с широкими скулами, как сама иногда шутила: "кого-то из моих прабабушек монгол догнал". Но была она безотказная труженица, печатала великолепно, помогала редактировать тем, у кого не очень хорошо выписывалось, причем делала это очень тактично. Доброжелательность и любовь к разведчикам она не скрывала, мы все платили ей тем же. Вот ее и высмотрел Сурин среди других машинисток и стала только она печатать его работы. Настоящее ее имя было Валя, но при первой встрече с Суриным он сказал: - Катя, изобразите, если сможете разобрать, то, что я тут нацарапал. - Меня зовут Валя, товарищ генерал, - поправила его машинистка. Он посмотрел на нее очень пристально и даже удивленно, а потом твердо сказал: - Какая ты Валя, ты Катя. И с той давней поры звал ее Катей, а вслед за ним и офицеры управления, да и она сама привыкла к этому имени. Я думаю, это не было проявлением самодурства со стороны Сурина. За время службы в разведке он многим придумывал новые имена и фамилии. Порой это происходило по каким-то его ассоциациям с внешностью человека. Вот и с Валей, наверное, так случилось, она ему виделась, как Катя. Никто за это его не осуждал. Сурин был обаятельнейший человек, любой его приказ или поступок воспринимался сослуживцами, как должное. |
|
|