"Геннадий Карпов. Афродита Супярилярийская" - читать интересную книгу автора

колодца. Алимамед стал спешить, чиркать спичками о коробок, теряя и ломая
их, бросая зажженные вниз. Колодец. Внизу, в метрах четырех, черное зеркало
воды. И все! Рауфа нет. Потонул! Последняя спичка полетела вниз, туда же
полетел выпотрошенный и подожженный коробок. Странный колодец со стенами
облицованными плитами, на которых сквозь грязь и пыль просматривалась
какая-то роспись.
Алимамед, пятясь раком, отполз от колодца и, опираясь о каменную глыбу,
стал подыматься, как под гипнозом, не отрывая взгляда от зева, поглотившего
Рауфа. Почти встал, когда неожиданно глыба качнулась и стала падать. И
Алимамед вместе с ней, только глыба ушла вперед, а он, упав на спину, ногами
вперед заскользил к колодцу, цепляясь за летящие вместе с ним камни.
- А-а-аы-ы-аа... - вырвался у него животный крик ужаса...
Он не видел как глыба ушла на прежнее место и остановилась, чуть
сотрясясь от удара об упор. Алимамеда несильно подбросило и падение
прекратилось... Не веря, что жив, потрясенный Алимамед приподнялся на
локтях. Зева колодца как не бывало: его место занял плоский квадрат
щербатого камня. Вот на нем-то он и лежал сейчас!
Алимамед резво перевернулся и на четвереньках побежал из ямы, моля
аллаха, чтобы опять чего-нибудь не случилось... Он почти не помнил, как
выбрался из развалин, спустился вниз и добежал до оставленных вещей. Лишь
здесь, немного опомнившись, он начал осмысливать происшедшее.
Рауф погиб. И погиб из-за него. Это он его столкнул. Алимамед
всхлипнул: проклятая рыбалка! проклятые развалины! - и зарыдал. Громко,
навзрыд, сотрясаясь всем телом - слепо усевшись на рюкзак.
Постепенно он приходил в себя. Рауф погиб и ему уже не помочь. А как
быть ему самому? Что делать? Все рассказать?... Если его не убьет Толик, то
родители Рауфа, точно, посадят. А семья?! А дети?! Нет, нет, говорить правду
нельзя. Скажу, Рауф один пошел в развалины. А я... я не стал его дожидаться,
думал догонит...
Забросив на плечи рюкзак, подхватив удочки и ведра, Алимамед побежал.
Была забыта усталость, не чувствовалась тяжесть ноши: страх и чувство вины
гнали Алимамеда.
На площадке догорал костер, рядом стоял накрытый котелок с ухой. Из
"запорожца" доносился могучий храп, перекрывающий тихое звучание
невыключенного радиоприемника.
"Толик... Спит. Да, он же говорил, что почти не спал. Хорошо... Скажу,
что пришли вдвоем, а потом Рауф ушел к Искандер-галасы. Я лег спать. Рауф
обещал разбудить, когда придет."
Алимамед залез в палатку и попробовал заснуть. Никак не получалось. То
ли он был чересчур перевозбужден, то ли мешал жуткий храп. Изредка храп
затихал, и тогда можно было расслышать, что именно передавалось по
радиоприемнику. "Маяк". Последние известия. "Двадцать один час шесть
минут..." - объявил диктор.
Алимамед вылез из палатки и подошел к котелку. Снял крышку. Пахло
вкусно. "Э-э, пусть душа Рауфа попадет в рай. Мертвое - мертвым, живое -
живым". Алимамед стал накладывать себе ухи...
Поев, подумав и, боязливо оглянувшись на "запорожец", откуда продолжал
доноситься могучий, с переливами храп, он плеснул, испачкав ухой еще одну
миску и ложку. "Скажу, что ел с Рауфом, а затем он ушел - историческая муха
укусила... Чтоб она сдохла!!!".