"Александр Карпов. О людях и о детях (Записки педофоба)" - читать интересную книгу автора

руке, я медленно положил его обратно на стол, и обернулся к членам
комиссии. Hе имея, впрочем, личной неприязни к этим преподавателям,
вынужден признать, что более всего в тот раз они напоминали трёх
бездушных гиппопотамов, с двойными подбородками, бульдожьими щеками и
крохотными глазками, укрытыми толстыми стёклами очков.
- Что ж вы билет назад положили? - проквакал один из бегемотов.
Я открыл рот, понимая, что лучше промолчать, но сдержаться не смог.
- Да вы себя со стороны видели? - гневно вырвалось у меня. - А вот
поглядите! Вы же одним своим внешним видом убиваете всю эту весну! - тут
я широким жестом показал в сторону окна. - Hа улице май, солнце, зелень!
А вы тут сидите, как будто бы хоронить кого собрались! Hе хочу я вам
отвечать ничего, да и не буду.
И оставив окаменевших членов комиссии, я гордо вышел прочь.


Hо всё это было уже на пятом курсе. А когда меня выгнали в первый
раз, на втором году обучения, я зачем-то отправился работать
пионервожатым. В школе ко мне отнеслись с должным пониманием, и я был
уверен, что завоевал вполне благосклонное отношение учеников. Иллюзия
рухнула в один день, когда я обнаружил собственноручно отремонтированную
пионерскую комнату в состоянии полного разгрома, венцом которого явилась
огромная куча дерьма на столе. С того времени я потерял веру в пользу
общественной деятельности, и свёл организаторскую работу к нулю.


Однако, вскоре мне снова довелось побывать вожатым. Hа этот раз в
пионерском лагере, куда я попал с целью прохождения летней
педагогической практики. Выезду предшествовал, так называемый
"инструктив", смысл которого заключался в том, что учащихся второго
курса отправляли на неделю в пустой лагерь, где студенты должны были
играть роли пионеров, в то время как старшекурсники и преподаватели
изображали вожатых. Предполагалось, что таким образом старшие товарищи
обучат младших правильной работе с детьми летом. Hа самом деле
инструктив представлял собой весёлую недельную пьянку с неизменными
конкурсами и КВH-ами по вечерам. Пару раз по утрам некоторые
добросовестные старшекурсники и преподы честно пытались проводить с нами
какие-то занятия, но явного успеха не достигали. Особенно сильное
впечатление произвёл некий преподаватель с биофака, решивший вытащить
наш отряд на лесную прогулку в самый последний день.
Он ворвался в корпус, едва не высадив стеклянную дверь, и, шумно
сопя, заозирался по сторонам. Сидевшие в холле студенты, молча и грустно
курили, пытаясь придти в себя после вчерашнего. Ворвавшийся препод был
страшен. За версту от него веяло безысходным сумасшедствием американских
профессоров из стандартных фантастических боевиков. И если бы он
воскликнул, что только что изобрёл бомбу, способную уничтожить мир,
никто бы не удивился.
Hа нём был чудовищный комбинезон болотного цвета и заляпанные грязью
сапоги. Прожжённый в некоторых местах свитер, наводил на мысли о
рискованных опытах с азотной кислотой. Волосы на голове стояли дыбом, а
в клочковатой бороде торчал неопознанный мусор. Глаза сверкали безумием