"Алехо Карпентьер. Концерт барокко " - читать интересную книгу автора

рыжего сразу просияла:
- О! Нечаянная радость, маэстро!
Заскрипели петли калитки, и все пятеро вступили в приют Скорбящей
богоматери, погруженный в полную тьму; по широким коридорам порой
прокатывался, словно занесенный порывом ветра, отдаленный гул карнавала.
- Нечаянная радость! - повторяла монахиня, зажигая свечи в большом
музыкальном зале; мрамор и лепные гирлянды, ряды стульев, драпировки и
позолота, ковры, картины на библейские сюжеты делали его похожим не то на
театр без сцены, не то на церковь без алтаря, создавали одновременно
впечатление монастырского благочестия и светской суетности, показного блеска
и тайны. В глубине, там, где угадывались затененные своды купола, мерцание
свечей и люстр отражалось в высоких трубах органа.
Монтесума и Филомено начали было недоумевать, зачем занесло их в такое
странное место, если можно развлечься там, где нашлись бы женщины и вино,
как вдруг справа из мрака, слева из полутьмы возникли два, пять, десять,
двадцать светлых силуэтов и окружили черную сутану фрайле Антонио прелестной
белизной своих полотняных рубашек, домашних халатиков, кофточек, кружевных
чепцов. И появлялись все новые и новые, сначала они выходили совсем сонные,
лениво потягиваясь, но вскоре оживились и сгрудились вокруг ночных гостей;
кто взвешивал на руке ожерелье Монтесумы, кто во все глаза разглядывал
Филомено, кто щипал его за щеку, желая убедиться, что это не маска. И
появлялись все новые и новые, с надушенными волосами, с цветами в вырезе
платья, в расшитых туфельках, пока весь неф не заполнили молодые лица -
наконец-то лица без масок! - смеющиеся, озаренные радостным удивлением и уж
вовсе засиявшие счастьем, когда из кладовых начали приносить кувшины с
медом, испанское вино, малиновые и мирабелевые ликеры. Маэстро - так они все
называли его - решил представить своих учениц: Пьерина - скрипка...
Катарина - корнет... Бетина - виола... Бьянка Мария - органистка...
Маргарита - двойная арфа... Джузепина - китарроне... Клаудиа - флейта...
Лучета - труба...
Но постепенно, поскольку сироток было много, чуть ли не семьдесят, а
маэстро Антонио изрядно выпил, он запутался в их именах и стал, указывая на
одну за другой пальцем, называть лишь инструменты, на которых они играли,
словно у девушек не было никакой иной жизни, кроме музыки: Чембало...
Виола... Труба... Гобой... Виола да гамба... Флейта... Орган... Регаль...
Пошетт... Морская труба... Тромбон...
Но вот поставили пульты, саксонец величественно уселся перед органом,
неаполитанец проверил строй чембало. Маэстро поднялся на подиум, схватил
скрипку, поднял смычок - и после двух повелительных взмахов грянул
прекраснейший concerto grosso *, какой только можно было услышать в веках, -
хотя века ничего не запомнили, и очень жаль, ибо это стоило и слышать, и
видеть...
______________
* Большой концерт (итал.).

Неистовым аллегро начали семьдесят женщин - они так часто репетировали
свои партии, что знали их на память, - Антонио Вивальди решительно и пылко
вступил в четко согласованную игру оркестра, Доменико Скарлатти - ибо это
был он - летал в головокружительных пассажах по клавишам чембало, а Георг
Фридрих Гендель вдохновенно исполнял ослепительные вариации, ломавшие все