"Лазарь Кармен. Сын колодца " - читать интересную книгу автора

лампада, и медный венчик его блестел как золото. Kate живые цветы поверх
образа - бумажные розы...
За стеной в прачечной кто-то выводил тонким, нежным голосом:
"Впоть в1три, впоть буйш - аж дерева гнуться"...
И песня эта навевала покой и мир.
- Иван, а Иван! - услышал он вдруг над ухом шепот сестры.
Он повернулся. Она отвела его в сторону и что-то сказала ему.
Он мотнул головой, надвинул картуз и вышел в переулок.
Нелегкая задача предстояла Ивану. Сестра наказала непременно достать
пять-шесть, а если можно и десять рублей. Надо было заплатить бабке, купить
полотна для свивальников, мыла.
Иван остановился в воротах и быстрым взглядом окинул переулок. В этом
переулке он жил семнадцать лет и знал всех наперечет. Знал, кто чем
занимается, сколько у кого детей, кто сколько зарабатывает.
"Призанять бы у кого-нибудь?" - мелькнуло у него, но ему тотчас же
сделалось досадно и неловко за эту нелепую мысль.
Призанять здесь было не у кого. Как и он, все обитатели переулка,
мелкие ремесленники, жили сегодняшним заработком и всецело зависели от своих
заказчиков. А так как господа заказчики по возможности сокращали свои
потребности, то благосостояние переулка сильно пошатнулось и все "сидели на
якоре". Сидел на якоре Митрий-сапожник, Афанасий-штукатур,
Григорий-балалаечник, Степан-кузнец, Федор - набойщик чучел,
Файвелевич-старьевщик, Мирониха - торговка жареной рыбой и пельменями.
У Степана на кузне вот уже второй месяц не звенит наковальня, а Федор
за три недели не продал ни одной совы и чайки. Иван, стоя в воротах, обратил
внимание на худенькую женщину - Дмитриевну, жену Афанасия, в порванной
косынке, с белыми, как тесто, губами. Она медленно пробиралась с жестяным
чайником вдоль фасадов жалких одноэтажных хатенок, поминутно хватаясь за
выступы.
Иван подумал, что, если бы на нее подул ветерок или села муха, она
свалилась бы непременно.
Он провожал ее глазами до трактира. За нею бежала девочка лет семи,
хорошенькая, но вся в лохмотьях, грязная, нечесаная, цеплялась за ее юбку и
ревела:
- Ма-а-ма! Кушать!
Дуся - так звали девочку - заставила Ивана призадуматься над всеми
детьми злосчастного переулка. Они больше всех терпели, и от их криков и
плача житья не было.
Они с утра заводили такой концерт, что хоть беги в степь.
Пока была возможность, их ублажали. Сунут одному, другому в "кричалку"
кусок хлеба или морковки. Но когда хлеб вышел, им стали затыкать кричалки
испытанным способом.
Иная чадолюбивая маменька, у которой давно полопались барабанные
перепонки и изныла грудь от этого концерта, вкупе с постояльцем-биндюжником
или штукатуром распластает крикуна, как камбалу, спустит ему штаны и, задрав
артистически рубашонку до носа и поплевав энергично на ладонь, всыплет ему
по первое число.
Некоторые предпочитали голым ладоням мокрые полотенца, как, например,
прелестная и очаровательная Родиониха, а Митрий - традиционный, освященный
веками сапожный ремень.