"Борис Карлов. Очертя голову, в 1982-й (Роман в трёх частях, часть 2)" - читать интересную книгу автора

- Сидите, это за мной.
Чёрт побери, про меня-то он забыл...
В зале появились санитары, те самые. Нет, пожалуй, совсем другие.
Здоровые, прямо великаны. Как будто под халатами щитки для игры в американский
футбол.
Но вот, опередив санитаров, перед нашим столом из воздуха появился щуплый
милиционер с погонами прапорщика. По этим погонам я догадался, что и
милиционер, и санитары - всё липа.
- Порядочек нарушаем? - милиционер вскинул два пальца под козырёк фуражки.
После этого он повернулся к Иванову и заговорил с ним по-другому, не раскрывая
рта: - Не пытайтесь и на этот раз скрыться, все уровни блокированы.
Остановившись чуть позади милиционера, над нашим столом, словно
привидения, нависли санитары.
- Паршивая у вас работа, гончие псы, - спокойно проворчал Иванов. - Я мог
уйти через резервный на сорок девятом уровне.
Милиционер вынул из кармана что-то вроде калькулятора и нажал несколько
кнопок.
- У него там фальшивая заслонка. Почему остался?
Не удостоив "пса" ответом, Иванов протянул ему руку. На запястье тотчас
захлопнулся тоненький браслет. Он поднялся и, в сопровождении милиционера и
санитаров, направился к выходу. Вдруг он обернулся, и мы впервые увидели на
его лице усталую улыбку. Иванов махнул нам рукой, и мы тоже помахали ему на
прощанье.
Через минуту от входа отъехала машина скорой помощи, а окружившие нас
зеваки и пьяницы полезли с вопросами.
- Пошли отсюда, - сказала Вера.
Мы встали и вышли на улицу.
А Петрушка так ничего и не понял.

Эпилог

В этот день мы не стали напиваться у Котова, а кое-как, рассеянно
распрощались и разъехались по домам. Каждый был занят своими мыслями.
Вера на другой день уехал в Красный Холм. До вечера слонялась по городу,
сделав последнюю инъекцию слабого раствора. Если теперь ничего не произойдёт,
она останется в чужом городе наедине с тяжелейшими ломками.
К указанной Ивановым скамейке она пришла за час до назначенного времени,
курила и поглядывала то на золочёные кресты куполов, то на голубей,
попрошайничавших у её ног.
Начинало смеркаться, холодный ветер продувал девушку насквозь, прихожане
поглядывали на её сигарету укоризненно. Наконец Вера почувствовала себя
окончательно скверно и расплакалась. И тогда она увидела рядом с собой ту
самую женщину. Она узнала её сразу, как только увидела.
Сестра Анастасия, как звали прихожанку, оставила девушку жить у себя.
Первые две недели Вера провела в адовых муках отвыкания от наркотиков
"холодным" способом, предоставив душе и телу самим бороться с дьявольским
недугом. Она обливалась потом, бредила, кричала и плакала. Её поры открылись,
и кожа издавала неприятный запах, который Анастасия, не отходившая от девушки
ни днём ни ночью, окуривала благовонными снадобьями. Вокруг кровати собирались
верующие и молились за облегчение её страданий.