"Борис Карлов. Очертя голову, в 1982-й (Роман в трёх частях, часть 2)" - читать интересную книгу автора Людмила продолжала о чём-то размеренно болтать, а из ванной доносилось
журчание воды и шорканье зубной щётки. Поплескавшись, Павел Андреевич закончил свой вечерний туалет, обтёрся пушистым полотенцем и снова направился к кровати. - Там, на полке... захвати мне "Сокровища Лувра", - попросила Людмила, уже утопавшая в пуховой перине под одеялом. Однако Павел Андреевич проигнорировал её просьбу, решительно направился к своему месту, сбросил тапочки и залез под своё одеяло. Супруга посмотрела на него вопросительно. - Мне нужно с тобой серьёзно поговорить, - произнёс муж, озабоченно глядя в потолок. Людмила Каримовна ещё за ужином заметила, что супруг немного не в себе. На все вопросы он отвечал невпопад, намазал блин горчицей вместо мёда, с задумчивым видом его съел. После чая долго сидел запершись у себя в кабинете. - О чём же? - большим пальцем Людмила подтянула кверху мужнин кончик носа, сделав из него пятачок. Павел Андреевич мягко, но решительно отвёл руку и повернулся к жене, провалившись локтём в перину. - Людмила, сегодня я получил странное и встревожившее меня после здравого размышления послание. Письмо написано вскоре после похорон Лёни, и ещё две страницы вложены совсем недавно. Протянув ладонь, Людмила молча потребовала письмо. - Погоди, это очень серьёзно. Разумеется, поначалу я решил, что это мистификация, но чем больше я думаю... Раздражённая неповиновением, Людмила Каримовна холодно произнесла: Павел Андреевич расстегнул кожаную папку для бумаг и протянул жене шесть машинописных листов бумаги. - Конверт. Получив конверт, Людмила Каримовна внимательно его осмотрела. Затем стала читать письмо. Её лицо приняло сначала насмешливое, затем сосредоточенное, а затем, под конец, растерянное выражение. Супруг искоса следил за её реакцией. Закончив, Людмила ещё раз бегло просмотрела листки и, повернувшись к мужу, сказала: - Этого не может быть. Они этого не могут знать. Павел Андреевич налил себе молока из стоящего на ночном столике кувшина. Медленно выпил, утёр губы расшитой салфеткой. - Пуся, они знают. Они знают всё, что здесь написано, и ещё многое другое. - Ты должен их найти. - Должен найти... Пуся, я уже никому не могу доверять. Юра уже генеральный; я не могу к нему обратиться; из Комитета вообще ни к кому нельзя... - Но... что ты собираешься делать? - Утро вечера мудренее. Давай спать. Ещё одно вторжение, степень бесцеремонности которого мы не берёмся оценивать ввиду своей полной растерянности |
|
|