"А.Каргин. Торшер для лаборанта (Журнал "Знание - сила", 1987, N 3)" - читать интересную книгу автора

бьются, замирают. И вместе с теплым вечерним туманом все вокруг затопляет
высокая светлая нежность. Так играет она, Ксения Адоскина.


В пятницу из кошелки Василия Лукьяновича, помимо обычной снеди, явились
капустный пирог, пакет подсохшего зефира и бутылка без этикетки.
- Вот, - сказал он, поводя рукой над столом. - Это, значит... - И,
опережая удивленно-сердитую морщинку на лбу Ксении Ивановны, добавил,
кивнув на бутылку: - Легкое очень, домашнее...
Иван Игнатьевич, направившийся было к выходу, чтобы на улице поджидать
Ксению Ивановну, застыл в дверях.
- Что вы сказали, Василий Лукьянович?
- Я в том смысле - день рождения у меня. Шаг, стало быть, к этой...
- Ну что вы такое говорите, Василий Лукьянович, - заторопилась Ксения
Ивановна.
- К пенсии, говорю, шаг. Недолго уж, два годика осталось. Это вы -
молодежь, а я... Словом, давайте это... отметим, что ли.
Такую длинную речь в стенах лаборатории он произнес, пожалуй, впервые.
- Ах, ну право, - приговаривала Ксения Ивановна, нарезая кулебяку,
расставляя мензурки и бумажные тарелочки и передавая Ивану Игнатьевичу
миску с помидорами - мыть. Тот покорно, даже с готовностью, ушел.
- Я вот, Ксения Ивановна, хотел сказать вам, - начал Василий
Лукьянович, - про Ивана. Вы ведь тоже, наверное, заметили.
- Что я такого могла заметить?
- Птицы эти, деревья...
- Да, птиц он любит. А что?
- Птиц и я люблю. Особенно чаек. Я к тому, что заговаривается он. У
него ведь птицы-то на этом... Только не думайте, не подслушивал я.
Случайно вышло. А вы, Ксения Ивановна, подыгрываете вы ему Вам бы
урезонить человека.
- Господи, да о чем вы, Василий Лукьянович?
- О торшере его, о чем же еще. Дятлы у него там поселились, цветы
лезут. Того гляди, груши рвать начнет.
- Ах, вот что вас беспокоит, - сказала Ксения Ивановна ровным голосом.
- Ну да. Совсем ведь с катушек сойдет.
- Эх, Василий Лукьянович, голубчик. И все-то у вас прямо, и все-то у
вас ровно. Ну торшер, ну цветы. Тут радоваться надо, коли такая удача. Не
часто выпадает человеку, чтобы вот так. Я и сама недавно этого не
понимала. А жизнь, она ведь... Да нет, не умею я объяснять. Знаете что!
Приходите-ка вы лучше в воскресенье ко мне, с Натальей Павловной
приходите. Я вам сыграю.
В комнату, толкнув коленом дверь, протиснулся Иван Игнатьевич. Левой
рукой он прижимал к себе миску с умытыми влажными помидорами, а правой
робко выставил букет привядших бордовых гладиолусов.
- Извините, цветы немного того. Но другие еще хуже были. Вот, Василий
Лукьянович, мы с Ксенией Ивановной поздравляем вас. И пусть все ваши
желания исполнятся.
- Уж не с вашего ли... не из вашего ли сада цветы? - басовито брякнул
Василий Лукьянович, но в конце фразы поперхнулся и закашлялся. Кашлял
долго, натужно, до слез.