"Вадим Каргалов. Русский щит (Роман-хроника) " - читать интересную книгу автора

только свирепого вида телохранители с обнаженными саблями в руках безмолвно
напоминали Юлиану, что сидит он с послом страшных монголов.
Беседовали долго, но на другое утро, вспоминая речи посла, Юлиан не
сумел найти в них ничего нового о монголах. Посол охотно разглагольствовал о
разных диковинах: о чрезвычайно многочисленном и воинственном народе,
который будто бы живет за страной монголов, отличается великим ростом и
имеет такие большие головы, что они совсем несоразмерны с телом; о стране
Сибирь, которая окружена Северным морем, обильна съестным, но зима там
жесточайшая до такой степени, что птицы замерзают на лету, а из-за обилия
снега никакие животные не могут ходить, кроме собак. Четыре большие собаки
тащат сани, в которых может сидеть один человек с необходимой едой и
одеждой...
Любезным и словоохотливым казался посол, но, когда Юлиан пробовал
перевести разговор на монгольские дела, сразу замолкал. Сам же он то и дело
задавал короткие, точные вопросы, и Юлиану стоило немалого труда уклоняться
от ответов. Юлиан с досадой думал, что не смог выпытать у посла больше, чем
тот от него самого, а ведь он, Юлиан, нарочно старался не говорить ничего
существенного. И еще подумал Юлиан, что дикая необузданная сила завоевателей
направляется холодным расчетливым разумом, и ему стало страшно...
Юлиан покинул гостеприимную землю венгров-язычников 21 июня 1236 года.
Его подгоняли тревожные вести о приближении к Волге огромного монгольского
войска. С торговым караваном он благополучно добрался по Каме, Волге и Оке
до земли русских.
С Оки ладьи повернули в реку Клязьму. На берегах стояли деревни,
окруженные пашнями, лугами, пастбищами. Домов в деревнях было немного,
обычно два или три, но дома крепкие, просторные, с хозяйственными
постройками. Речную воду бороздили рыбацкие челны, выдолбленные из цельного
ствола дерева. По отлогим спускам выходили к реке на водопой стада. Все
вокруг дышало миром и тишиной.
В Гороховце, небольшом зеленом городке с множеством деревянных храмов,
который, как сказали Юлиану, принадлежал владимирскому епископу, в ладью сел
русский монах. Юлиан разговорился с ним, осторожно поделился слухами о
нашествии монголов. Оказывается, на Руси кое-что знали о завоевателях, но
относились к ним до удивленья равнодушно.
- Из Дикого Поля в стародавние времена тоже многие орды приходили, -
лениво рассказывал монах, снисходительно поглядывая на Юлиана. ь- Печенеги
приходили, торки, половцы. А где они теперь все? Или погибли всеконечно, или
под руку попали к князьям русским. Монголы твои, их у нас больше татарами
кличут, тоже степняки, куда им в наши леса да болота соваться? Отсидимся в
чащобах, переждем беду. Да и не пойдут они в леса-то, неуютно им в лесах,
тягостно. Не о монголах надобно думать, а о спасении души, в грехах
погрязшей. Аминь...
Нечто подобное говорили и другие русские, с которыми беседовал Юлиан.
Отчего такое равнодушие? От силы или от беспечности?
На исходе августа караван доплыл до большого и многолюдного города
Владимира, столицы северного княжества русских. Здешний великий князь Юрий
пожелал увидеть чужеземца, предъявившего караульным воинам охранную грамоту
венгерского короля. Разговор в великокняжеском дворце был непродолжительным,
но весьма полезным для Юлиана.
Князь Юрий принял монаха в небольшой комнатке со сводчатым потолком и