"Лазарь Викторович Карелин. Даю уроки" - читать интересную книгу автора

то есть с семьей и без брони на служебную квартиру. Повезло Захару Чижову,
поскольку его предшественник жил тут долго, дом свой обиходил. Да что дом -
эти три комнаты, выгороженная половина одноэтажного особнячка, - главное
было не в доме, а в небольшом совсем, но сказочно возделанном участке,
отгороженном высоким дувалом, как тут и полагалось, в этом воистину рае,
прильнувшем к террасе и окнам, где росли, уже желтея плодами, абрикосовые
деревья, старая черешня росла, жаль, уже обобранная, но еще набирали цвет в
синеву два сливовых дерева, но всюду - и на опорах, и на шпалерах - зеленел,
желтел, розовел, натекал в матовую багровость виноград. И журчал крошечный
фонтанчик, убегая струей в тень деревьев, где можно было укрыться от зноя,
там сама тень казалась прохладной. Солнце и здесь, конечно, царствовало, но
здесь оно царствовало благожелательно.
На раскладных парусиновых стульях, вокруг укрытого ломкой, крахмальной
скатертью стола, на котором сейчас воцарилась на синем блюде дыня и,
кажется, зрим был, струился в воздухе ее аромат волшебный, сидели они -
институтские друзья, а нет дороже институтской дружбы, сидели два
"мгимошника" - Ростик Знаменский и Захар Чижов и его жена Ниночка,
"торезовка", то есть студентка в прошлом института иностранных языков, с
которым у "мгимошников" была давняя дружба, породненные это были учебные
заведения. Все такая же была Ниночка, почти такая же, как и на первом курсе,
Ниночка и Ниночка, разве что чуть пополневшая, но это только еще больше
красило ее, их Ниночку-блондиночку.
Сидели, молчали. Отвосклицались уже, проинформировали друг друга обо
всем и даже о мелкой мелочи, ни разу не коснувшись главного в их жизни, той
муки, той печали, того, что случилось или не случилось у них, для них, а
было мужчинам тридцать три почти годика, они были ровесниками, с одного
курса, вместе начинали воевать судьбу. А не случилось и случилось многое.
Вот не случилось у Нины, - она была года на четыре моложе своего Захара, не
случилось у Ниночки сберечь ребенка, их мальчик умер трех лет, в
распроклятом, в чужелюдном для русского человека климате той страны, куда
Захара Чижова с женой послали работать. МГИМО - это не только престиж и
заграничные шмотки, возможность заработать на "Волгу" и кооперативную
шикарную квартиру, шикарно же ее обставив. Ошибаетесь, товарищи! Это
тропические лихорадки, это яростные москиты, это бездорожье, безводье,
безлюдье, а подчас пагубное многолюдье или, точнее, нелюдье. Мгимошники,
пижоны, форсуны, с прононсами и сленгами - они солдаты, да, да, они солдаты
и часто самого что ни на есть переднего края. И вот тогда... а вот тогда и
становится ясным, кто есть среди них кто.
Не случилось Ростику Знаменскому, не сумел быть солдатом.
Молчали, вспоминали молча, дышали тем воздухом, который был родным от
студенческих их пеленок. Трое - это уже мирок, их мирок.
Но, может быть, Захар Чижов был среди них счастливцем? Он ехал, куда
посылали. Он не выспрашивал, какой там климат, какое там будет ему бунгало,
какой марки будет машина, какой ранг ему установят, велико ли
представительство, сколько дадут в валюте, сколько пойдет на книжку. Он -
ехал, вернее, летел. Он был солдатом, это уж точно. Опоздал родиться, а то
бы был одним из тех, кто крестьянскими своими руками, широкой костью
отстояли Москву. Солдат, да, солдат. Но Ниночка вышла за него замуж не любя,
с отчаяния, что ли. У юных женщин такое случается. И не у юных тоже. Вот
кого она любила, этого дуралея несчастного, этого Ростика, таясь, таясь,