"Виктор Карасев. Трактирщица " - читать интересную книгу автора

только еще обаятельнее. Рыжеватые волосы, зеленые глаза...
- Ну, Гримзи?
Тот угодливо залепетал:
- Да вот, хозяйка, какой-то бродяга нахальный не в меру.
Певец, говорит, и подавай ему все задаром...
Хозяйка, выходит? Не принцесса, не герцогиня, - а трактирщица?
- За песни - не значит задаром, - громко произнес Дик, вновь надевая
лютню, и Хозяйка только теперь заметила его.
- А что за песни, и почему я их не слышала?
- Потому, что на мое предложение спеть этот невежа ответил
оскорблениями!
- Хозяйка, я только потребовал у него денег... - запротестовал Гримзи.
- Учти, Гримзи: Певцы - народ особый, и не напрасно требуют к себе
уважения. Если, конечно, певцы настоящие... Ну, гость, - покажешь себя?
- Охотно, хозяйка! Но, по обычаю, - сначала чарка, горло промочить и
голос подлечить...
- Вот видите, хозяйка? - возмутился Гримзи.
- Не мелочись! Обычаи надо соблюдать, - и хозяйка собственноручно
налила из маленького бочонка кружку, подала Дику, взглянув испытующе.
Движения ее были изящными и уверенными, и Дик, - что нечасто с ним бывало,
- вдруг почувствовал неуверенность в совершенстве своих манер. Все же он
постарался ответить столь же изящным поклоном, затем принял кружку, словно
драгоценный кубок, приготовился выпить залпом, - но после первого же
глотка его брови поползли вверх, а челюсть - вниз. Не ожидал он встретить
в захолустном трактире столь благородный напиток! Как, впрочем, и такую
хозяйку...
Которая, кстати, с улыбкой следила за его реакцией.
- Право же, такое вино сделало бы честь многим славным замкам! -
произнес Дик с неподдельным восхищением, сделал еще пару глоточков, затем
отставил кружку и взялся за лютню, проверяя строй.
- Я вспомнил одну не свою песню, - обратился он к присутствующим, но
прежде всего - к Хозяйке. - мне кажется, сейчас это будет уместно... - и
запел:

"Всю землю тьмой заволокло, Но и без солнца нам светло, - Эгей! - Нам
кружка пива, как луна, А солнце - чарочка вина!" *
Лютня была ключом к Дику, как и он - к ней. Порознь они вряд ли могли
привлечь внимание. Лютня выглядела изрядно потертой от множества
странствий, непогод, невзгод... Она обрела собственный характер, включая
склонность к своеобразным капризам, и отнюдь не в любых руках соглашалась
играть как следует, - знал и чувствовал ее до тонкостей только Дик...
Он сам по себе тоже не привлекал взгляд, - неприметная фигура,
неброская одежда, негромкий голос... Без лютни в руках Дик мог быть и
нелюдимо-замкнутым, и мелочным, и раздражительным... Но, прикоснувшись к
струнам, начав песню, Найтингейл сразу становился Певцом. Он уже не мог,
не имел права петь иначе, как в по лную силу, не размениваясь на фальшь,
халтуру, притворство. Он мог получать плату за песни - но не продаваться,
не смел кривить душой.
Вот и сейчас голос быстро окреп, а пальцы заставляли лютню словно
подпевать мелодию, не переставая в то же время выводить и ритм. И люди,