"Аркадий Карасик. Запоздавшее возмездие или Русская сага" - читать интересную книгу автора

тормознули. Наверно, достал начальству до самых печенок.
Капитан снова отпил из глиняного кувшина и продолжил няньчить руку.
-- Болит? - кивнул Романов на замотанное бинтом предплечье. -
Перевязать бы.
-- Конечно, надо бы перевязать, да вот незадача - батальонная
фельдшерица Клавка уехала с командиром в штаб полка... Ничего, потерплю.
Молоко кончилось и ординарец принес жаренную говядину. Нечитайло
кивнул на миску с мясом, здоровой рукой ухватил здоровенный кусок и впился
в него зубами. Погладит больное предплечье - откусит, снова погладит.
Романову есть не хотелось, но уходить к курящим писарям тоже не совсем
удобно. Он сидел, глядя на ползающих по столу мух.
Покончив с мясом, капитан запил с"еденное полустаканом водки.
Об"яснил: анестезия, здорово помогает. Предложил новому комроты - тот
отказался: не любил алкоголь, после него трещит голова и ноги становятся
ватными.
Кажется, начштаба - неплохой мужик, не гордец и не штабная зануда,
лениво размышлял старший лейтенант. Это уже хорошо. Дай Бог, и с комбатом
он поладит - несмотря на "сложный" характер, тот фронтовик, пропыленный и
просоленный, авось, оценит в деле нового ротного.
Над столом жужжали осточертевшие мухи, возле коновязи ржали
застоявшиеся жеребцы, на крыльце писаря вели нескончаемую баланду...
Дождавшись возвращеия писаря, Романов пошел в его канцелярию, бывшую
кухоньку. Сдал препроводительную щуплому солдатику, которому впору в детсад
ходить, а не воевать. Приладил на спину тощую котомку. И заторопился.
-- Где размещается моя рота?
-- Скажу ординарцу - проводит...
-- На кой ляд мне провожатые - сам найду! Только выдай ориентиры.
Угодливо и торопливо писарь описал маршрут. С такими подробностями,
что новый комроты-3 с трудом удержал зевоту. С детства не выносил
пустословия, когда вместо двух трех слов тебя поливают, будто цветы из
лейки.
Воспользоваться писарской информацией не пришлось. Когда Романов
подошел к яблоньке попрощаться с Нечитайло, возле калитки остановилась
бричка, запряженная худющей лошадью. Казалось ребра вот-вот проткнут ей
кожу. Рядом с солдатом-возницей сидит старшина в новенькой гимнастерке с
распахнутым воротом. Мощный, выпирающий подбородок скрывается под редкой
козлиной бородкой, хитрые сощуренные глазки изучают окружающую местность.
Обычно старшины - толстые, с брюшком, хохлы, а этот - сухой, подтянутый, по
внешности - типичный русак.
Проворно спрыгнув с доски, заменяюшей сидение, он рысцой подбежал к
столу под яблоней. Рывков бросил сложенную лодочкой руку к козырьку
фуражки.
-- Товарищ капитан, разрешите обратиться к товарищу старшему
лейтенанту?
-- Рекомендую, Романов, - не отвечая, начштаба повернулся к новому
ротному. - Твой старшина. Прохор Сидякин. Пройдоха, каких мало, мошенник -
некуда штампы ставить, подлиза и ворюга.
Странно, но оскорбительная характеристика не вызвала у старшины ни
гнева, ни обиды. Наоборот, губы растянулись в угодливой улыбке. Только
узкие глаза метнули в сторону писаря и часового опасливый взгляд - слышали