"Аркадий Карасик. Месть авторитета " - читать интересную книгу авторакомнаты. Будто простыни и одеяло - вещественные улики, позволившие ему
вычислить преступника. В руке крепко зажата дымящаяся сигарета... Интересно, как реагируют врачи и сестры на курение в палате? Или здесь это не возбраняется? - А куда же еще? Когда дежурит Мариам, нашего кобеля впору на цепь сажать... Вира и - помчался заниматься любовью! Появится дежурный врач - майна в палату... До чего же гулкий голосина у этого плотного парня, лежащего на соседней с курякой койке. Только батареей в бою командовать. Судя по всему, такелажник. Отсюда любимые выражения - вира, майна. На стройке он выкрикивает их крановщику, аккомпанируя голосу движениями рук... Отсюда и привычка размахивать ими и гулкий бас. - Да, наш Фаридка - знатный кобель. Такого искать и не найти, - проштемпелевал оценку соседа куряка. - Может, и в больнице держат его не для лечения язв, а для... размножения... Сведения постепенно накапливались. Значит, в плотно заселенной больничной "келье" живет неизвестный пока мне Фарид, удравший к какой-то Мариам. Видимо, к медсестре либо санитарке. Двое больных уже "приоткрыты", считай - наполовину знакомы. Третий, Фарид, на подходе. А остальные двое? Что они из себя представляют? Привычка анализировать каждое слово, каждый жест сложилась за время многолетней работы в органах. О чем бы ни говорили окружающие меня люди, что бы ни обсуждали - ищу второй-третий смысл, подвожу внешне невинный, казалось бы, разговор под мерки сыска. На работе эта привычка помогала, но в быту, особенно - в пенсионном, Прищуренный взгляд курильщика прошелся по палате и встретился с моим, вопрошающим. - Здоров же ты спать, батя, - проскрипел худой мужик насмешливо. - Я уж подумал грешным делом: не откинул ли новый страдалец копыта? А ты, похоже, дышишь... С какой болячкой к нам положен? Слова вылетают изо рта в клубах табачного дыма. Правый глаз прищурен, будто спрашивающий прицелился в меня и вот-вот выстрелит из невидимого оружия... - Сам толком не знаю... То ли осложнение после недавней операции, то ли заражение... - Какая операция, какое заражение? В палате - одни мужики, баб не держим, потому можешь не стесняться... Говорить о болезнях - будить уснувшую на время боль. Притаилась она в истерзанном теле, подавленная уколами и таблетками. Вспомнишь - поднимет зубастую голову и начинает рвать бедро на части. Но отмалчиваться - не в моих интересах. В больницах люди обидчивы, с ними нужно обращаться осторожно, будто с легко бьющимися предметами. Спрячется тот же курильщик в свою скорлупу - как узнаешь подлинное его лицо? А разузнать все досконально об однопалатниках - основная моя задача. Ибо, пусть я больной, пусть с температурой под сорок, но - сыщик. Лечиться мог бы и дома под присмотром все знающей и все умеющей жены. - Чего молчишь, а? Брезгуешь разговаривать с простыми людьми?... Гляди, Петро, неужто интеллигента к нам подложили? - Никакой я не интеллигент, - с деланной обидой возразил я, словно |
|
|