"Аркадий Карасик. Месть авторитета " - читать интересную книгу автора

физиотерапии, поделают компрессики, примочки, укольчики...
Знаем эту "терапию"! Взглянет хирург мельком на бедро, отвернется и
буркнет: "На стол его..." Какая ему разница, кого резать? Распялят голышом,
обдурят наркозом, склонятся двое в белых "забралах" - повстречаешь после в
коридоре, не узнаешь истязателей.
Наверно, и маски марлевые для того, чтобы остаться не узнанными.
Очухаешься в палате - не подняться, не пошевелиться. Типа букашки,
наколотой на булавку и пристроенной в "коллекции" таких же порезанных
букашек-таракашек...
Но, нужно собираться. Ибо добровольно согласился лечь в больницу. Не
для лечения - оно второстепенно! - а для выполнения гошевского задания.
Чувствую - меня купили. Самым примитивным методом - на всегдашнем стремлении
работать, быть полезным... И все же горю желанием немедленно очутиться в
больничной палате, рядом с... вором в законе.
Наташа, поминутно шмыгая припухшим носом, помогает мне натягивать
спортивный костюм, собирает сумку. Врачиха, обрадованная тем, что ей не
придется везти меня в больницу, бодро выписывает направление.

3

Дежурная лампочка у входа в палату почему-то мигала. Грустно и моляще.
Будто лампада перед иконой, колеблемая порывистыми ударами ветра.
Мне стало жутко.
За какие грехи меня привели в стонущую на все лады палату? Что
предстоит - обещанная врачом "скорой" терапия или новая операция? Одну -
полостную - я недавно перенес. Воспоминание о ней сидело в моем сознании
занозой.
Страшила, правда, не сама операция - наркоз погасил сознание, и сама
"процедура" прошла, как говорится, без моего участия. Но ожидание в
предоперационной и пребывание в реанимации вряд ли забудутся.
В этот момент, находясь на пороге больничной палаты, я, казалось,
начисто позабыл о просьбе Гошева, о предстоящем выслеживании преступника, о
жене, вообще обо всем...
В палате шесть коек, по три с каждой стороны. Заняты - четыре. Две
койки свободны. Одна из них, видимо, предназначена для меня. На другой -
смятая постель, откинутое одеяло. Наверно, ее обладатель отправился либо в
туалет, либо на лестничную площадку покурить... Значит, ходячий.
А остальные?
Тоненькая сестричка в туго обтягивающем фигуру халатике и надвинутом на
лоб колпаке торжественно препроводила новичка к месту у окна. Приглашающе
похлопала бледной ручкой по одеялу. Ложитесь, мол, на свое тронное место,
спите. На тумбочку поставлены три флакончика для лекарства: утро, день и
вечер. Рядом - стакан с чайной ложкой.
Я уже успел прийти в себя от непонятного "паралича". В конце концов,
предстоит не просто лечение - обычная работа сыщика, в сравнении с которой
все эти терапии-хирургии - едва заметные мелочи...
- Все лежачие? - шепотом спросил я, кивая на спящих больных.
- Смешанные, - хихикнула веселая сестрица. - Завтра разберетесь...
На кровати, стоящей возле двери, зашевелилась темная фигура, послышался
недовольный, скрипучий голос: