"Аркадий Карасик. Любовь под прицелом " - читать интересную книгу автора

которой крупно выведена цена.
Набил сумку и вопросительно взглянул на клочок бумаги с перечнем
продуктов, которые надлежало купить... Все? Нет, не всё. По закону подлости
не оказалось яиц. Всегда лежат горкой или в упаковке, а сейчас - пусто,
будто все без исключения курицы ушли на больничный.
Рискну появиться у родителей без яиц. Мать промолчит - она у нас умная,
все понимает. А вот отец выльет на многострадальную мою голову очередной
ушат гнева... А вдруг позабудет про яйца? Не забыл.
- За что ты меня, Колька, не любишь, а? - грозно спросил он, оглядывая
выложенные на кухонный стол продукты. - Что я тебе сделал плохого? Ишь,
какого детину выкормил, а ты... Знаешь ведь, стервец, утреннее мое меню:
тройка яиц в мешочек, малосольный огурчик, да чашка чая с бутербродами...
Все в наличии, а где яйца? Мало я тебя в малолетстве порол, вот и не внушил
почтения к родителю...
Отец покраснел от гнева и обиды, замахал пудовыми кулачищами. Будто сам
себе аккомпанирует. Как бы этот аккомпанемент не пришелся по мне! Батя -
мужик серьезный, в азарте может и заехать...
В кого я уродился? Батя - скандалист, мать - серая мышка Я - ни то и ни
другое, помесь какая-то беспородная. Со всеми соглашаюсь, от осложнений и
скандалов шарахаюсь в сторону, настоять на своем не умею. Не зря попал под
женин каблук...
- Будут яйца, будут! - успокоил я разбушевавшегося отца. - Просто в ваш
магазин еще не завезли... Поеду в Можайку, там наверняка есть...
- Ты - на колесах? - уже тише спросил отец.
- Осточертели мне "колеса"! Хотя бы денек отдохнуть о" них...
Отец с умиротворенной улыбкой на широком рыхлом лице похлопал сына по
плечу, слегка подтолкнул в спину. Будто благословил на ратный подвиг.
Никогда не скажешь, что совсем недавно он был недалек от того, чтобы
отправить меня в нокаут...
Можайский магазин покупателями не перегружен. Очереди, конечно, есть -
как без них? - но не серьезные, существующие, мне кажется, для того, чтобы
люди, привыкшие к старым временам, не скучали, не потеряли, как принято
выражаться, локтевую связь с себе подобными.
Я двинулся по длинному залу, будто полководец, принимающий парад.
Оглядывал прилавки и витрины. Не то чтобы полное изобилие, но жить можно.
Даже при бьющих по голове ценах.
Где же молочно-яичный отдел? Правда, нужен не только он, ибо мать на
прощание вспомнила и забила в мою память добрый десяток ранее упущенных
наименований продуктов. В том число сметану.
И вдруг я замер, словно неожиданно натолкнулся на красный свет
семафора.
Впереди шла... Любаша.
В джинсах, голубой куртке с откинутым капюшоном, с распущенными
волосами она выглядела если не королевой, то уж принцессой - точно.
Казалось, что все мужчины, начиная с четырнадцатилетних пацанов и кончая
престарелыми ветеранами, вмиг позабыли о покупках и уставились на красавицу.
Обо мне и говорить нечего.
Некоторое время я шел за девушкой. Останавливался вместе с ней у
прилавков, смотрел невидящими глазами на консервы, рыбу, мясо. Передвигался
к следующему отделу. Снова разглядывал витрины и прилавки.