"Аркадий Карасик. Кавказский след " - читать интересную книгу автора

банкиром и бесправным его "рабом"? Почему хозяин не поговорил с ним открыто
в присутствии прораба? Единственное объяснение - разговор касается инженера.
Поэтому просто необходимо подслушать и при необходимости придумать
контрмеры.
Стенка, отделяющая прорабку от жилой комнаты, - тонкая вагонка.
Впечатление - находишься в одном помещении с беседующими - каждое слово
различимо, каждый вздох прослушивается.
- Все еще не можешь простить?
Необычная для хозяина извинительная интонация. Представить себя банкира
униженным, все равно, что голодного тигра добрым.
Долгое молчание и - негромкий хриплый выдох Сурка.
- Не могу.
- Столько времени прошло, пора забыть...
В ответ - упрямая тишина, нарушаемая беспокойными тяжелыми шагами
банкира и матерщиной, доносящейся с лесов здания.
Интересно, о чем идет речь, за какой проступок извиняется Басов?
Похоже, опасения Машкина не подтвердились - беседуют не о нем. Дышать стало
легче, но проклятое любопытство не исчезло, наоборот, усилилось.
Казалось бы, можно покинуть спаленку и отправиться на леса к работягам,
которые, наверняка, позабыли про оконный проем. Торопятся, паскуды, выдать
норму, рассчитывают на обещанную премию. Но словно черт привязал инженера к
стене. Не оторваться от непонятного разговора. Слушает и мысленно
выстраивает "версии", одна глупей другой...
Вложил Сурок все свои сбережения в банк, а Басов их присвоил... Бред!
Схема оббирания глупцов сейчас другая: примитивная, рассчитанная на жадных
либо голодных вкладчиков. Собрал вклады и сбежал за рубеж. Легко и просто.
Пока разберутся, сварганят уголовное дело, объявят банкротом - две жизни
можно прожить в довольстве и богатстве. А банкир никуда не сбежал, значит,
прочно сидит на кубышках, вкладчикам нет оснований не доверять
Сервизбанку...
Увел у Сурка женщину?... Вот это более вероятно! Сразу вспомнилась
фотография красавицы в простенькой рамочке, с которой Сурок ежевечерне
чокается. И... улыбается.
За стенкой возобновилась непонятная беседа.
- Во сколько ценишь нанесенную тебе обиду? - тихо говорит банкир. -
Расплачусь сполна, торговаться не стану.
- Не все покупается и продается...
- Все... Подумай, Василий, недельку и скажи... Иначе не знаю, чем
замолить невольный свой грех...
- Невольный, говоришь? - к хозяину и - на ты? Вот это фокус! - Ладно,
подумаю, - неуступчиво пробормотал Сурок, видимо, не собираясь поддаваться
на щедрые посулы. - Только это ничего не изменит...
Тяжелые шаги банкира, трудное дыхание связиста.
- Можешь отправляться в офис к своим компьютерам.
Знакомый жесткий тон, похлопывание ладонью по столу - музыкальное
сопровождение. Непримиримо хлопнула дверь.
Машкин мигом улегся на койку, закрыл глаза. Если Сурка отпустили -
непременно зайдет за своим чемоданчиком. Может заподозрить неладное.
Подслушанный разговор - сродни острой бритве, к которой даже прикоснуться
опасно. Как бы непонятные отношения между банкиром и связистом не "порезали"