"Аркадий Карасик. Кавказский след " - читать интересную книгу автора

- Жеребенок ты еще, парень, жизни не знаешь - не ушибался, синяков не
получал. Вот и прыгаешь. Пока ноги не переломают. Вместе с башкой.
В ответ на "жеребенка" Сашка презрительно фыркнул и укрылся в своей
грязной сторожке. Предельно ехидное сравнение явно не понравилось охраннику
и он решил не развивать опасной темы. У лысого прораба язык - настоящий
наждак, так надерет самолюбие - долго будет чесаться и болеть...
Второй охранник, Сашка Курцев, наоборот, превозносил хозяина,
восторгался его успехами. И, конечно, завидовал.
- Мы живем старыми мерками, - укоризненно говорил он, сидя рядом с
прорабом и попивая из жестянки импортное пиво. - Жизнь повернулась другой
стороной, возврата к старому не будет. Как бы на этот возврат не
рассчитывали замшелые старички. Побольше таких, как Басов - жизнь полегчает.
Он же не для себя старается - много ли надо мужику в его возрасте?
- Не для тебя же...
- Для меня - тоже! - азартно закричал длинный Сашка, отбрасывая
опустевшую жестянку. - И для тебя, и для наших родителей...Работу дает -
раз, платит не по разным тарифам-ставкам - солидно. Два... Чего еще желать
работягам?
Третий Сашка, низкорослый с крупной головой, посаженной на короткую
шею, не философствовал, в дискуссии с прорабом не вступал, отделывался
короткими, как он сам, замечаниями. Да, нет, может быть - весь разговор. Все
ему - до фени, до лампочки, до прошлогоднего снега. Была бы жратва
повкусней, девки - посдобней, шмотки - понарядней. Запросы на уровне
пещерного жителя первобытных времен.
Почему-то Машкину больше других по душе толстый Сашка с его ненавистью
к хозяину. Ибо эта ненависть сродни таким же чувствам жены банкира, его
конкурентов, Ханжи. Нечто типа сложившегося "общественного" мнения. А уж это
самое "общественное" мнение - сила, пренебрегать которой не просто вредно,
но и опасно. Даже в самое-самое архидемократическое время, унизанное, будто
блестящими игрушками на новогодней елке, всяческими правами человека.
Лично Федор Иванович не думает ни о чем, не примыкает ни к чьему
мнению, кроме своего, накрепко запертого внутри. Так уж у него выработалось
в чиновничьем прошлом, когда он всей душой принял основополагающий принцип
госслужбы: ты - начальник, я - дурак, я - начальник, ты - дурак. Лучше быть
богатым дураком, нежели нищим умником.
Он не поддакивал ни одному из саш, задавал безразличные и необидные
вопросы, внимательно вслушивался в интонации оппонентов и собеседников.
Единственно, что коробило - насмешки толстого Сашки над, якобы,
несбывшимися надеждами инженера подмять под себя жену хозяина. Было в этом
нечто обидное, ущемляющее мужское достоинство Машкина. А то, что охранник
поливал потоками мутной брани Басова - его дело и его... ответственность.
Слушатель-прораб - в стороне.
Что же касается сдобной кокетки - Любоньки, Деев в чем-то прав.
Несмотря на солидный свой возраст - почти сорок, и наличие семьи - жена и
двое детей проживают в одиночестве на Сретенке, Федор Иванович не остался
равнодушным к прелестям жены банкира. Даже с учетом ее близких отношений с
детективом. Возможно, не только с ним. Слишком уж сексуальная бабенка,
мужики летят на нее, как мухи на мед, видят - отказа не предвидится.
А чем хуже остальных Машкин? Лысина - не преграда, возраст - далеко не
стариковский, возможности, с учетом отдельной спаленки в вагончике - лучше