"Аркадий Карасик. Кавказский след " - читать интересную книгу автора

поспать, но посчитал неудобным. Хозяйка может заглянуть в спаленку и
обидеться на пренебрежительное отношение "раба". Вот и приходится в
полудреме выслушивать шум от сексуальных упражнений и страшные рассуждения
по поводу близкой смерти "благодетеля".
- Говоришь, год, - возобновил беседу Михаил. - Долгонько! Вот так и
жизнь проходит... по вагончикам да гостиницам...
Неожиданно недавно мурлыкающая кошечка превратилась в тигрицу.
- На что ты намекаешь, кобель? Хочешь подтолкнуть меня на убийство? Яду
в питье подсыпать либо киллера нанять, да?... Уволь, дорогой е...ь, не
способна на такую мерзость. Отрастить рога - пожалуйста, накричать,
оскорбить - ради Бога... Понял? А если не дошло - выметывайся! До станции -
пешочком, ножками, а там - на электричке! Не бойся, плакать не стану, таких,
как ты, козлов, хватает. Ходят вокруг, принюхиваются!
Вот это выдала! Федор Иванович удивился - не ожидал от хозяйки такой
прыти. Непредсказуемая женщина: то ласкается, мурлычет, то закидывает
комьями грязи, то жалеет болящего супруга, то радуется близкой его смерти.
- Что ты, Любонька, я не подумал... Просто надоело таиться от
окружающих, хочется жить семейно... А ты - убийство, отравление...
Голос любовника - растерянный, извинительный. Либо крепко любит
банкиршу, либо рассчитывает на будущее богатство. Трудно сказать, как
реагирует на эти бормотания женщина, а вот Машкин не верит и не жалеет.
Уверен - мечтает детектив о смерти соперника, вот и потихоньку-полегоньку
настраивает подругу на нужный ему лад.
Кажется, и Любовь Трофимовна тоже не поверила. Сделалась помягче, но не
рычит и не мурлычит. В голосе - усталость и безнадежность.
- Ладно, замнем... пока. Услышу еще раз - расстанемся...
В одинадцать вечера гости уехали...
На следующий день неожиданно нагрянул сам хозяин. И не один - в
сопровождении двух вылощенных мужиков. Видимо, таких же, как и он,
финансовых воротил. Каждый - на своей машине, со своими телохранителями.
Увидев иномарки, въезжающие в предупредительно открытые охранником
ворота, Машкин оставил в покое каменщика-бракодела и поспешно сбежал вниз.
С одной стороны, хорошо бы сделать вид - не заметил, увлечен делом,
лишний раз продемонстрировать усердие, но с другой - сработала привычка
встречать начальство, угодливо кланяться, изображая собачью радость.
Угодничество ценилось и продолжает цениться во все времена - и феодализма, и
капитализма, и социализма. Должно сработать и в век реформ, ведущих в
непонятное общество, с непонятным названием и содержанием. Не то
капитало-социалистическое, не то социало-капиталистическое, пока - не ясно.
- Рекомендую - мой прораб, - по обыкновению не здороваясь, представил
Машкина банкир, когда тот подбежал к машинам. Словечко "мой" больно
царапнуло не успевшее еще приспособиться к "реформам" самолюбие инженера. -
Опытный и знающий специалист, раньше работал в министерстве, там им были
довольны, ценили, награждали...
Хозяин расхваливает новое свое приобретение. Ничего необычного и
интересного. Гости благодушно кивают, завистливо улыбаются. Многозначительно
переглядываются. Хват этот хитрый Басов, всех переплюнул!
Машкин чувствовал себя манекеном, на которого примеряют одежду, как
минимум, большую на два-три размера. Но не обижался - светился благодарной
улыбочкой, стеснительно клонил лысую голову. Будто подставлял ее под