"Александр Карапанчев. Стапен Кройд" - читать интересную книгу автора

зовет какого-то Жоржа. Старт ракеты..."
Интересно, кто-нибудь еще в Аболидо слышит все это? Ответить себе не
смог, голова была набита децибелами вместо мыслей, к тому же звуковая
болезнь у каждого протекает по-разному. Действительность могла предложить
богатое разнообразие звуков - та, которую ты обнимаешь, могла слышать
бульканье в водопроводных трубах, а ты - рев клаксонов, тишину или скрежет
танковых гусениц по мостовой. Загадочную роль во всем этом играли такие
вещи, как профессия, возраст и характер.
Неожиданно раздался нежный голос скрипки. Это было равносильно тишине,
вот она - разрядка в поле Дампера. Кройд нервно захихикал. Когда ему
удалось справиться с приступом, от которого заныли голосовые связки, он с
удивлением установил, что скрипка продолжает петь, наводняя все вокруг
прекрасными, как лунный свет, звуками. Догадавшись, что он уже давно
слушает мелодию и может пропустить время разрядки, Кройд вскочил на ноги и
бросился на улицу. Чувствуя себя совершенно разбитым, он с трудом
передвигал ноги.
О том, чтобы воспользоваться своим аэромобилем, не могло быть и речи.
Время было без пятнадцати три.
Улицы Аболидо постепенно пустели, отдавая себя во власть дежурных
реклам. Лунный циферблат, повисший над перекрестком, напоминал пылающую
медузу, перетянутую черным поясом. Не чувствуя холода, Кройд тащился через
город. В душе его клокотало чувство благодарности. За жизнь, за царившую
вокруг тишину. Пока он к ней не привык, она до боли резала ему слух. Теперь
в его воспаленном мозгу оформился план - результат нечеловеческих усилий.
Заключался он в том. чтобы провести остаток ночи на улице, а дождавшись
восьми часов, из своего кабинета позвонить Халиджу - городской штаб был
оборудован противошумовыми фильтрами, поэтому Кройд надеялся, что начальник
сумеет разобрать его слова. Сначала он подумал о том, чтобы заявиться в
библиотеку пораньше, но потом решил, что слишком ослаб от пережитого и
любое даже случайно возникшее в замкнутом пространстве искажение поля может
стоить ему жизни.
Сознавать, что к нему вернулось нормальное зрение, он начал только
тогда, когда вдруг стал замечать на улицах и других субъектов. Словно во
сне они блуждали по городу. Никто ни с кем не пытался заговорить, каждый
старался восстановить силы во внезапно наступившей тишине. Молчаливо
движущиеся фигуры напоминали кукол. Даже очень зоркому глазу было бы
нелегко обнаружить у них черты индивидуальности. То тут, то там мелькали
патрули спецподразделений борьбы с шумом, дунапреновые костюмы патрульных
казались втрое толще обычного. Они были вооружены воронками, всасывающими в
себя мельчайшие частицы шума. Стапен Кройд знал, что в спрессованном виде
они поступят затем в специальные контейнеры, выстреливаемые в космос.
Другого способа избавиться от них не существовало.
Побродив около часу в компании себе подобных, Стапен Кройд устроился
на скамейке в безлюдном парке. Свою ошибку он понял уже через секунду.
Тысячи пишущих машинок мгновенно набросились на него и неистово застучали,
затрезвонили, заскрежетали.
Каждый из этих ударов посылал в нокаут какую-то клетку нервной
системы. Привилегией быть абсолютно глухими обладали в его мире только
покойники, директор же ничем не отличается от миллионов своих сограждан,
обострившийся слух которых регистрировал даже царапанье ногтя по одежде на