"Сергей Кара-Мурза "Совок" вспоминает свою жизнь" - читать интересную книгу автора

потому что он потом отравился в лаборатории и умер.
Тот год, если кто помнит, в Северном Казахстане выдался тяжелый. Урожай
был очень хороший, любо-дорого. Но только началась уборка - мороз и снег.
Надо валки обмолачивать, а они под снегом. Хорошо помню день 21 сентября,
дети утром в школу идут на лыжах, такой снег глубокий. У нас ни у кого нет
теплой одежды, все обмотались полотенцами вместо кашне. Спим в недостроенных
мазанках, без печек, без одеял, вода в цистерне замерзает. В такую погоду
работы нет, а нельзя без работы, тем более в плохую погоду. Поговорил я с
друзьями и стал гонять ребят за три километра на зернохранилище, это уже не
совхоз. Там работы сверх головы. Сначала ворчали, хотелось отдохнуть на
нарах, а потом втянулись. Зато хорошее настроение сохранили. А те, кто на
нарах в карты играл, печальное зрелище стали представлять. Ругаться стали
между собой - а такие же наши сокурсники, химики. Труд сделал человека и его
держит.
Как назло, тогда начались какие-то осложнения в Китае с Америкой.
Двухсотое серьезное предупреждение, трехсотое. Китайцев отозвали в Москву,
для бригады это была большая потеря. А главное, не прислали солдат и
армейских грузовиков. Собралось партсобрание, как бригадир и я пошел.
Директор и агрономы орут, секретарь обкома оправдывается и даже угрожает.
Студентов привезли до 1 октября - кому хлеб из-под снега вытаскивать? Мы -
телеграмму в деканат, нам разрешили остаться, кто хочет добровольно. В
Москву почти никто не уехал, но жизнь стала тяжелая. На наших девочек из
министерских семей можно было только удивляться, им все это было непривычно,
но выдержали на равных. Питались мы из походных кухонь, но теперь уже было
не до борщей, рук сильно не хватало. Просто варили картошку. Смотрю, почти
никто уже не чистит ее - польют маслом и едят прямо с кожурой. Значит,
всерьез устали. Месяц еще пробыли, много поучительных вещей повидали.

* * *

Изредка, но устраивали мы и праздники. Как-то вдруг захотелось
отпраздновать чей-нибудь день рождения. Посмотрели, у кого близко - и
устроили. Угощений особенно не было. Я зашел на ферму, и там с радостью
налили мне два ведра густых сливок. Девочки в них изжарили картошку. Стали
собирать в степи костер, шел мимо знакомый шофер - настрелял на озерце уток.
Узнал в чем дело - отдал нам этих уток, их изжарили на углях, дали
именинникам. У начальника нашего отряда химиков был спирт, и он мне уделил
нашу долю. Даже какие-то подарки нашлись. Хорошо все получилось. Один
именинник был китаец, он так растрогался, что обходил всех со слезами на
глазах, отщипывал каждому кусочек своей утки.
У нас в бригаде был один ребенок, Коля, лет двенадцати. Девочки с
нашего курса и один лаборант ездили в детский дом в Хотьково - подружились
там и уже было трудно оторваться. Этот мальчик был старше других и очень
хулиганил, так что даже стоял вопрос о его передаче в колонию. Лаборант
Володя и упросил отпустить его с нами на целину и там его опекал. Коле нашли
хорошую работу, которая ему нравилась. Ему дали лошадь и бочку на колесах -
он развозил воду по бригадам. Иногда и верхом мог прокатиться. Трудно было
только Коле вставать по утрам - сон в этом возрасте крепкий. Володя
склонится к его уху и шепчет: "Вставай, Коля, пора. Вставай, Коля, пора". А
то и сам встанет пораньше, сбегает поймать лошадь, запряжет ее. Коля