"Сергей Кара-Мурза "Совок" вспоминает свою жизнь" - читать интересную книгу автора

реку". Я вынул деньги и отдал ему. Величиной суммы ребята были разочарованы,
вернули ключи и побрели к своим покровителям, которые внимательно смотрели
за нашими переговорами. Пошли мы пешком домой, путь неблизкий. И - надо же
совпадение - встретили мать моего приятеля, которую каким-то ветром занесло
в те края. Странно, что таких совпадений в жизни бывает немало.
Осенью по Москве стали ходить военные патрули - по паре солдат со
штыками на поясе. Осматривали закоулки тщательно, были настороже. Сразу
обстановка пришла в норму, но осадок у людей остался. Раньше казалось, что
таких сбоев в нашей государственной машине быть не может. Кстати, в 1990 г.,
когда в больших городах демократической прессой были разогнаны органы
правопорядка и начался быстрый рост преступности, правительство попыталось
ввести патрулирование улиц военными вместе с милицией. Поднялся страшный
крик, говорили чуть ли не о военной диктатуре. И главное, этот крик находил
широкий отклик у горожан. Это производило очень тяжелое впечатление - как
будто люди вдруг утратили здравый смысл.
Мы были подростками, времени не хватало, каждый день в школе был
наполнен чем-то новым. Тогда ввели в практику шефство. Нам оно дало очень
много. Нас всех кинули как будто в поток технической мысли (даже, скорее,
чувства). Заводов вокруг было много, чего только оттуда не доставали ребята.
И изобретали, как приспособить. Недалеко от школы, в бывшем ресторане
"Спорт" обосновался Институт управления и телемеханики АН СССР. Попросту,
Институт кибернетики. Приходил оттуда шеф нашего класса, мрачный инженер.
Приносил их изделия - кибернетические машины, сделанные ради интереса в виде
игрушек. Вынимал он из кармана трактор, и этот трактор начинал ездить по
классу, изучая препятствия, находя выход из лабиринта, выбирая кратчайший
маршрут и т.д. Умная машина! Он кое-что объяснял нам, не очень-то понятно.
Но интерес был большой, какие-то новые мысли возникали. А главное, все это
делали наши люди - этот инженер в потрепанном пиджаке.
Потом нашими шефами были инженеры из ЦАГИ - Центрального
аэрогидродинамического института. Мы ходили в их лаборатории, смотрели на
испытания моделей самолетов. Работали там нормальные, близкие нам во всех
отношениях люди, но от них исходила уверенность, что все нам по плечу. Самые
лучшие самолеты будем строить. И еще нас много водили на экскурсии на
заводы. На АЗЛК еще делали первые модели "Москвича", но уже прекрасно было
видно, как замечательно промышленное производство, насколько ловки и веселы
рабочие, с какой точностью станок-автомат вытачивает распределительный вал.
Насколько помню, никого из ребят это зрелище не оставляло равнодушным. Чуть
позже, когда сплотились наши стиляги и появился у них свой язык, стали они
над всем этим посмеиваться. Это поначалу казалось очень странно. Может, даже
и привлекало тем, что было непонятно.
Школу я кончил в 1956 г. Сейчас, посмотрев нашу уже перестроечную школу
80-х годов (мои дети учились), посмотрев школу на Западе, я скажу, что в
50-е годы советская школа "созрела" и выявила свои главные качества. Это
было великолепное творение нашей культуры и всего народа. И явление это было
чисто советское. Возможно, неповторимое и, видимо, в нынешней России его не
удержать. Это было явление во многом духовное и художественное, взлет его
связан с Победой и многими культами, которые нельзя поддерживать
искусственно. Не получается. Конечно, если бы мы поняли, что такое наша
школа, то многое можно было бы закрепить и воспроизвести и в "хладнокровных"
условиях. Но понимания, думаю, не было, его не видно и сейчас. Тогда мы об