"Дмитрий Каралис. Записки ретро-разведчика. Из варяг в греки" - читать интересную книгу автора

отведенных на мое пребывание в Швеции, рабочими оказались только три. Один
из них - укороченым. О чем думал Улле Стейвинг, приглашая меня в мае - не
знаю.
На бланке его фирмы назидательно красовался девиз: Quality is never an
accident. It is the result of intelligent effort - John Ruskin. Успех,
дескать, никогда не случаен, он результат интеллектуальных усилий. Так
сформулировал Джон Раскин, философ. У нас в партийные времена выражались
проще: Как вопрос готовится, так он и решается. Результатом интеллектуальных
усилий Стейвинга явилось мое безделье. И я, как мог, решал этот вопрос.
Уезжал к воде близких фиордов и сидел на берегу, скорее томясь
вынужденным бездельем, нежели собираясь с мыслями или мечтая о чем-то. Такой
я мечтатель. Сразу видно, что королевских кровей парень - помечтать любит. А
работа ему по фигу.
В Стокгольме я был седьмой, что ли, раз, и шататься по центру или
магазинам, которых панически боюсь, не хотелось. Я и в Париже не ахал от
восторга.
Да и что Париж? Я же не из Жмеринки приехал. И не из Америки, как
Хэмингуэй, чтобы любоваться тесными улочками, садиками и кафе. Сходил в
Лувр, залез на Эйфелеву башню, окунулся в музей современного искусства Де
Орсе, пошлялся по Латинскому бульвару и Мон-Мартру - тоска.
Если немцы рассчетливы, то французы просто скряги, и выстроили свои
злащеный муравейник в центре Европы, как последние скупердяи. В чем его
величие и красота, я так и не понял. В кафе, магазинчиках и ресторанах? Да,
хороши окна, двери и мостовые. Но с вольным распахом питерских улиц,
Стрелкой Васильевского и набережными Невы Париж сравнению не подлежит. Сена
- как наш Обводный канал в районе Фрунзенского универмага. Нет, не поставишь
в один ряд уютные кафешантаны и величественный замысел Петра... Столица
парфюмерии и подтяжек... Петр, кстати, посмотрев на парижскую жизнь, сказал,
что этот город не надо даже завоевывать, ибо он захлебнется в собственной
мерзости.
Больше всего меня поразило, что сто восемьдесят тысяч кадровых военных
сдались фашистам без единого выстрела. Личная свобода для них оказалась выше
свободы государства. Свобода, равенство, братство - и хоть трава не расти.
Может, это потому, что французы бьются до первой капли крови, а русские - до
последней...
И кто-то из фашистстских генералов, увидев на Нюрнбергском процессе
французскую делегацию, удивленно поднял брови: Как, мы еще и французам
проиграли?
Нет, Париж - это не мой праздник, хотя денег у меня тогда было
прилично. Плюнул в Сену с моста Александра III, как просил поэт Виктор
Максимов, и уехал на три дня раньше окончания визы - надо было права в ГАИ
пересдавать...
Шведы справляли праздник за праздником, Улле играл в хоккей на
искусственном льду, навещал загородных родственников, иногда звонил мне в
отель, иногда обещал появиться в магазине, в котором скучала рыжая эстонка
Катрин, а я ездил к воде и томился жарой и бездельем. Купался, лазил по
старым могучим деревьям, играл с мальчишками в футбол и слушал Маяк по
транзистору. Всякий раз Улле со скандинавским спокойствием уверял, что скоро
- может быть уже завтра - в магазин привалит целая толпа поклонников русской
литературы. Какая может быть толпа? Ведь я же, простите, не Битов или