"Дмитрий Каралис. Автопортрет (извлечения из дневников 1981-1992 г.г.)" - читать интересную книгу автора

зону вернуться, получишь аттестат о среднем образовании.
- Ну, - вроде как соглашается он. - А че? Нормально, блин-сука-на
хрен-зашибись!

В Совете общежития интересные ребята - мастер спорта международного
класса по гребле, директор фильма с "Ленфильма", Управляющий строительным
трестом из Кингисеппа, награжденный несколькими орденами, в том числе
"Орденом Ленина" и Золотой звездой Героя Социалистического труда
(Председатель Совета - он скоро освобождается по УДО ), бывший начальник
геологической экспедиции (настоящий, между прочим, доцент), врач скорой
помощи и восемь председателей Советов отряда - у каждого своя статья, своя
судьба.
Я не пью уже с сентября месяца, как приехал в Коммунар. Даже на
выходных, дома - не пью. Это не боязнь, это нечто другое. Все, с кем я здесь
разговариваю, так или иначе пришли на "химию" через пьянку. По пьянке
проболтался, по пьянке подрался. Из-за пьяных долгов сдал в ломбард казенную
фототехнику. В пьяном кураже рвался в ресторан, разбил витрину, стеклом
поранило швейцара. По пьянке совершил наезд на пешехода, по пьянке
перевернулся в машине на шоссе - погиб друг....

Вчера наблюдал, как монтажник лез на трубу комбината, чтобы водрузить
на ней флаг.
Высота трубы - около ста метров. Скобы-ступеньки. Никакой страховки или
ограждения. Стоявшие внизу обсуждали, сколько ему заплатят. Говорили, что по
рублю за метр. Должны были сдавать котельную - ее строило наше СМУ. С земли
человек, ползущий по трубе, казался букашкой. Люди, придерживая шапки,
расходились от основания трубы сбившимся кругом. Над толпой вился папиросный
дымок. Я стоял у вагончика, метрах в ста от толпы, и видел, как фигурка
человека перевалилась за край трубы. Его долго не было видно. Очень долго. В
толпе пошел ропот. Забегало начальство. Кричали, сложив рупором, в небеса.
Минут через двадцать мелькнул кумач, расправился, затрепетал флаг.
Слезал он минут сорок.
Выяснилось, что последняя скоба-ступенька шевельнулась в трубе и чуть
не вырвалась. Он влез на фильтр трубы и лежал там - приходил в себя.
Слез бледный, и ему тут же налили стакан водки. Парень лет тридцати.
Долго не мог выпить - дрожали руки. Отвели в наш вагончик и закрылись с
начальством. А флаг уже вовсю реял над стройкой.
И я думал, а полез бы я? Страшно, но интересно. В детстве я лазил, пока
хватало денег, на пятидесятиметровую парашютную вышку в Приморском Парке
Победы и помню восторженный страх от пошатывания железных ферм - чем выше,
тем сильнее. И прекрасный ужас, когда ты шагаешь в открытую калитку,
обтянутый стропами, и несколько мгновений свободного падения, пока тебя не
дернут натянувшиеся брезентовые ремни. И желание петь и орать, когда ты
считанные секунды паришь над приближающейся землей. И круглый забор вокруг
вышки - колечко, если смотреть с высоты, выявляется огромным обручем, когда
твои валенки с галошами шаркнут по утоптанному снегу. Во мне было
килограммов сорок, и железный противовес, ходивший в трубе вышки, неохотно
полз вверх, со скрежетом задевая стенки.
Не знаю, полез бы я сейчас на трубу по скобкам-ступенькам... После
увиденного.