"Дмитрий Каралис. Автопортрет (извлечения из дневников 1981-1992 г.г.)" - читать интересную книгу автора

побежит на развозку, которая подъезжает к комендатуре, чтобы забрать
химиков-шоферов. Нет, прежде чем затопать по лестнице кирзачами, Коля
поднимет на ноги всю квартиру: "Валера, твою мать в перегиба! Вставай!
Игорь, а ты чего лежишь? Или у тебя завтра смена? Вот, мать вашу в дышло,
хорошо устроился. А я, блин, как папа Карло - каждый день паши! Все, блин,
ученые, один только Коля Максимов неуч... Валера, твою мать, поднимайся,
сука такая! Мало тебе двух опозданий? На зону захотел! - Он сдернет с
Валерки одеяло и пойдет ставить воду для макарон. - Валера, щенок пса
троекуровского, ты будешь макароны?" - "Нет, - слабо отзовется Валера,
садясь на кровати и хлопая глазами. - Спасибо... - Он возьмет со стула
сигареты и закурит. - Во, блин, война приснилась... Как будто меня в армию
забрали, мы идем по дороге с чемоданами, и вдруг самолеты... Бр-р, холодно".
- "Война, - отзовется с кухни Максимов. - Война будет - всем капец. Не хрен
и думать. Так звезданет, что галоши свои не сыщешь. Это все ученые... Мария
Кюри-Склодовская со своим мужем - расщепили, ети их мать... Я читал. Игорь,
ты читал? Забыл, как книжка называется. Ну про этих, как они там в
лаборатории". - "Читал, читал". - "Это все они, - уведомит Коля. - Ага. - Он
будет мочиться в туалете, не закрывая дверь, и даст гороховую очередь. -
Если бы не они, жили бы сейчас спокойно..."
Коля будет суматошно ходить по квартире, искать бумажник с правами,
поторапливать Валеру, чесать себя в разных местах и вспоминать далекий
уральский леспромхоз, где его ждут родители-старики и собака Жулька, где не
надо вставать спозаранку и трястись на автобусе до работы.
- Ты Жульку-то мою видел, Игорь?
- Иди на хрен! Видел.
- Это же песка, что надо! Охотничья лайка. Я тебе сейчас покажу. Ты,
наверное, не видел. Там, где я с ней один, когда в отпуск ездил. Ага. Сейчас
покажу... - Коля вытащит из бумажника фотографию. - Во, смотри! Видишь? А
лапы! Что ты!
Игорь разлепит сонные глаза, взглянет на фотографию, за окном будет
стоять темно-синий сумрак, будет слышно, как на лестнице хлопают квартирные
двери, Игорь вспомнит свои первые полгода на "химии", когда так же вскакивал
по утрам, чтобы не опоздать на работу, и шел раскисшей дорожкой вдоль речки,
пробираясь к вагончику своего СМУ, вспомнит, вернет фотографию: "Хороший
пес" - и не удержится, закурит натощак, испытывая стыдливую радость от того,
что еще несколько часов сможет лежать в тепле, пока не загремит его
будильник.
Коля будет есть на кухне макароны, греметь ложкой в кастрюле и,
наклонившись к транзистору, как к микрофону, орать пионерке, бодрым голосом
рассказывающей о своих жизненных устремлениях: "Дура! Поняла? Дура ты, мать
твою так!" Достанется и пионерам, и комсомольцам, и октябрятам. Валера будет
беззвучно смеяться и застилать постель.
Коля зло выключит приемник.
- Игорь! - позовет он с кухни. - А чего это Наташка со мной так ласково
по телефону разговаривать стала? А?
- Не знаю. Любит, наверное.
- А может, сука, забеременела. А? От другого?
- Тебе видней со своей крыши.
- Да... с крыши. Вчера чуть не звезданулся из-за нее, падлы. Хорошо, за
антенну ухватился. А может, этот другой послал ее подальше? А? С чего вдруг