"Владимир Караханов. Сигнал на пульте" - читать интересную книгу автора

- Уборщицы Рахматуллина и Мирбабаева работают в школе, другие только
здесь.
Мне не хотелось расставаться с удобной версией.
- А остальные? Сторожа, например... Сколько их у вас?
- Сторожей трое: Гусейн-киши, сами видели; Асадов - инвалид, без ноги,
хорошую пенсию имеет, от скуки работает; Гандрюшкин, тот помоложе и
здоровьем еще крепок, но такого лентяя свет не видывал. Да и знал бы я, если
б работали...
Вот и все. Неужели мы на кофейной гуще гадали? Медленно прокрутил в
памяти кадры мамоновского допроса. Нет, не похоже, чтобы мы с общежитием
промазали. Может быть, из живущих? "Триста человек, - подумал с ужасом, -
поди проверь... И кто из них мог быть связан с шестью домами? Нет, триста
человек, слава богу, можно оставить в покое. Либо из персонала, либо
общежитие вообще ни при чем".
- А вы точно знаете, что он в этом районе прячется?
Вопрос коменданта - естественная реакция на мою настойчивость, но как
же он близок к истине!
- Видите ли, по данным милиции Борисоглебска (не знаю, почему мне
подвернулся именно этот город), он скрывается где-то здесь. - Для того чтобы
как-то оправдать свою назойливость, я добавил: - Это опасный преступник,
совершивший там тяжкое преступление.
- А я думал, у нас. Оказывается, вон где...
- Если б у нас, мы бы сами поймали.
Прозвучавшая в моем голосе обида встретила у коменданта понимающую
улыбку. Как человек, болеющий за свое хозяйство, он считал это чувство
естественным и в других.
Я встал.
- Обойду ваших работников, может, кто и вспомнит.
Сам я в этот обход уже не очень верил. Комендант вызвался проводить
меня в кочегарку и прачечную, так что пошли вместе.
Намик, парень с черными, будто вымазанными мазутом и затем вконец
перепутанными волосами, возился около поставленного на попа огромного котла.
Отблеск горящего газа и кипение пара придавали кочегарке сходство с
паровозной кабиной, только паровоз этот был устремлен в небо.
"Борисоглебской милиции" Намик, разумеется, помочь не сумел, и мы двинулись
в прачечную. Она помещалась в дальнем конце двора, но уже на полпути стал
ощущаться специфический запах сырого белья. Навстречу нам вышла женщина с
большой дорожной сумкой в руках. Я было остановился, думая, что это и есть
"прачка наша, Огерчук Валя", но комендант не обратил на нее никакого
внимания, и мне пришлось догонять его уже на лесенке.
В опрятной, ухоженной комнате оживленно беседовали две женщины, одна
была в белом халате. Такое ощущение, что попал в приемную больничного покоя;
правда, гул машины в следующем, основном помещении тут же нарушал эту
иллюзию.
Молодая, со вкусом одетая женщина, судя по обрывку фразы, жаловалась на
кого-то, мешавшего ей жить "по-современному". При нашем появлении она сразу
стала прощаться, называя женщину в халате Валей, а в дверях недовольно
покосилась на нас: поговорить толком не дали. Бог с ними, с эмоциями, мое
внимание привлек сверток в капроновой сетке, который она унесла с собой.
Комендант перехватил мой заинтересованный взгляд и счел нужным