"Петр Капица, Николай Яковлев. Остров Панданго " - читать интересную книгу автора

расставания.
- Я скоро вернусь, и тогда... - он умолк, не решаясь закончить фразу.
- Что же будет тогда, Хосе? - тихо спросила она.
- Если бы вы знали, как трудно было всякий раз расставаться!
Хотелось... Даже сегодня не осмелюсь... - Он неожиданно обнял ее и
поцеловал. - Ждите меня. Начнем не раньше сезона дождей. Я обязательно
вернусь.
Хосе быстро зашагал в сторону неоновых огней, мигающих на площади.
Долорес видела, как он оглянулся у фонаря и помахал шляпой.
- Почему ты не сказал всего этого раньше, милый и глупый Хосе? Как
трудно было тебе произнести простые слова! А я так ждала их, - прошептала
она.
Долорес вновь опустилась на скамейку и, сжимая в руках сумочку, стала
вслушиваться: не донесутся ли свистки полицейских?
Прошло около получаса. К скверу вдруг приблизилась возбужденная толпа.
Впереди двигались полицейские. Они вели, вернее - волочили человека с
бессильно склонившейся головой. Рядом шагали двое в штатской одежде. Один
из них стирал кровь с подбородка и бранился:
- Чему вас только учат, ослы! В таких случаях нужно действовать
решительно, а не собирать толпу. Тащите его в нашу машину; она дежурит за
углом.
Поравнявшись с Долорес, человек в светло-серых бриджах добавил:
- А сильный, скотина! Троих разбросал! Прямо буйвол какой-то...
За тайными агентами двигалась в отдалении толпа зевак. Долорес
присоединилась к ним.
Полицейские дотащили арестованного к закрытой черной машине, бросили
его в кузов и стали усаживаться сами.
Вскоре, завывая сиреной, черная машина умчалась в темноту, озаряемую
вспышками реклам.
Долорес, сдерживая слезы, смотрела ей вслед и думала: "Теперь я могу
сказать товарищам: "Все прошло удачно". Но какая же это удача, когда его
без сознания бросили в машину! Не разбили ли они ему голову? Какие
бессердечные, звери!"

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
НА ПАЛУБЕ ЛАЙНЕРА

Под утро депутата скотоводов дона Гонсалеса, едущего в Чикаго для
переговоров, вторично выпроводили из бара лайнера. Бурная кровь потомка
конкистадоров2 звала к мщению, но природная сметливость подсказывала:
"Здесь поднимать стрельбу нельзя. В море нравы крутые, не спасет и
депутатская "неприкосновенность". Все же он не мог спокойно стоять на
палубе, - хотелось с кем-нибудь поделиться своими горестями.
Палуба лайнера была еще безлюдна. Лишь у прохода к люкс-каютам за
столиками под тентом сидели на шезлонгах два скучающих джентльмена. Дон
Гонсалес заплетающейся походкой направился к ним и стал жаловаться.
- Когда нужны деньги, - все ко мне! Туда давай, сюда жертвуй! А если я
желаю плясать на столе, меня выталкивают проветриться. Да где же
справедливость? Я спрашиваю. Певичкам можно, а мне, депутату, нельзя? - И
он вытер слезу волосатой рукой. - Потребую в сенате внести ясность в этом