"Виталий Каплан. Усатый-полосатый" - читать интересную книгу автора

же заседает за своим столом шеф - а именно Семен Митрофанович Чачин, седой
багроволицый ветеран всех войн, начиная, видимо, с Куликовской битвы. Он
неописуемо толст, он страдает всеми открытыми, а также и неоткрытыми
болезнями, он тяжело дышит и ходит с черной палкой. Но ни о какой пенсии
не может быть и речи, Семен Митрофанович намерен отойти в небытие прямо
тут, на боевом посту, куда его, как он полагает, поставила партия. Хотя
вероятнее, все закончится в районной больнице, в компании тараканов и
пьяных санитарок.
Комната справа - это архив. Там пребывают бронированные шкафы с
никому не нужными материалами, пустой, словно студенческая голова после
экзамена, сейф, две ободранные тумбочки, а главное - общественный
холодильник. В общественном холодильнике, в отличии от сейфа, всегда
что-нибудь да найдется, народ в Инспекции дружный, пищеварительные паузы,
посиделки и специально организованные застолья сменяют друг друга с
непреложностью кремлевских часов. И больше здесь, в хранилище, ничего нет,
за исключением Железного Феликса, чей портрет за треснувшим стеклом особо
полюбился местным тараканам. В свое время Феликс висел в главной комнате,
но потом в силу каких-то политических соображений был замещен Ильичом и
отправлен сюда, на заслуженный отдых.
А вот каморка слева - КПЗ. На окнах имеет место изящная, почти
декоративная решетка, на двери с внутренней стороны нет ручки. Интерьер
завершается диваном с выпирающими пружинами, а также столиком, который на
всякий случай привинчен к полу. Сюда сажают задержанных, и здесь они
загорают до отправки в приемник-распределитель. Иногда загорают подолгу -
своего транспорта Инспекции не положено, а казенного вечно приходится
ждать.


- А, Усатый-Полосатый, здорово, - не вылезая из-за стола, пробасил
старший лейтенант Кондрашев и, перегнувшись через край, протянул ладонь.
Они поздоровались - как всегда, по методу "кто кого пережмет". И вновь
получилась боевая ничья.
Нельзя сказать, чтобы Сергей так уж крепко дружил с Кондрашевым,
все-таки они люди из разных миров, но очень даже приятельствовал. Да и
старше Сашка был всего лишь на пять лет - не столь и много. Именно с его
легкой руки и прилипло к Сергею прозвище "Усатый-Полосатый". Еще с прошлой
осени, когда тот впервые появился в Инспекции. Усатый - это из-за длинных,
а-ля гайдамацких усов, которые он отпустил сразу же после армии. А
Полосатым - из-за фамилии Полосухин. Раньше Сергея обозначали по-всякому:
и Полусухим, и Крепленным, и даже Вермутом. Сергей, понятное дело, не
обижался, но и восторгов особых не испытывал. А вот Сашкино изобретение
неожиданно пришлось ему по вкусу.
- Здорово, дедушка Кондратий, - откликнулся Сергей, ставя сумку на
черный кожаный диван. - Что новенького в наших Палестинах? Жизнь бьет
ключом, и все по голове?
- В Багдаде все спокойно, мой халиф, - плотоядно усмехнулся Сашка,
скаля тридцать два абсолютно здоровых зуба, - Сема своей необъятной
задницей прочно сидит на биллютне, это тебе, полагаю, известно, а вот чего
ты не знаешь, так это насчет вторника. Вызывал меня на ковер дяденька
Бугров, и весьма неделикатно вставлял клизму в положенное место.