"Владимир Капитонов. Подранок - ответный удар ("Бумеранг" #2)" - читать интересную книгу автора

заготовительной конторы в железные объятия частного предпринимателя Пухлякова на
весьма длительный срок и символическую арендную плату. Арендная плата была
бросовой не потому, что первые лица города уважали господина Пухлякова, а лишь
по причине отдалённого расположения объекта. Никто, кроме Ивана Григорьевича,
арендовать помещение даже за бесплатно не имел ни малейшего желания. А Иван
Григорьевич, так сказать, немного подсоблял городскому бюджету. Впрочем, окраина
нисколько не смущала Пухлякова, и негативно на его кармане не сказывалась, ибо
число клиентов от этого не уменьшалось. Равно как и от внутреннего убранства
бюро, которое глаз не радовало. Не было здесь новомодных евроотделок, шикарной
офисной мебели и дорогой оргтехники. Серые стены, древняя рассохшаяся мебель и
стук печатной машинки из кабинета администратора встречали клиентов с восьми
утра и до пяти вечера. Клиенты не жаловались, им просто было не до того - они
находились в глубокой скорби, и им было глубоко начихать на то, есть в бюро
кондиционер или его нет. Не придавали они особого значения и внешнему виду тех,
с кем им приходилось общаться. Чаще всего ими были госпожа Блюхтер Антонина
Исааковна - администратор, дама неопределённого возраста с нацепленными на
истинно еврейский нос огромными очками в роговой оправе и облачённая в
повседневный затрапезный брючный костюм чёрного цвета, так элегантно
подчёркивающий все прелести высушенного женского тела. И сам хозяин заведения
господин Пухляков. Надо сказать, что эти две личности на первый взгляд резко
контрастировали друг с другом, как по комплекции, так и в характере. Сушеная
вобла и откормленный поросёночек из сказки. Ну, с этим понятно. В глаза
бросается. Антонина Исааковна была женщиной нервной и стервозной, чего от
клиентов и не скрывала. Иван Григорьевич по расхожему мнению о полных людях,
должен был быть мягким и добросердечным. Таковым он и был, но только в стенах
своей собственной квартиры в общении с любимым котом. На службе же мало чем
отличался по характеру от госпожи Блюхтер. Так что о контрасте характеров можно
было судить только вне этого учреждения. Здесь же в манере общения с клиентами
они были идентичны. Конечно, они старались удерживать на себе маску сострадания,
но под ней скрывалось полное безразличие к людской трагедии, помноженное на
жгучее желание ободрать клиента как липку.
Иван Григорьевич не уделял особого внимания своему внешнему виду. Ему было
попросту наплевать, выглядит ли он респектабельно в заношенном полосатом
костюме-тройке, стоптанных и извечно пыльных туфлях, стареньких пенсне с
прозрачными стёклами и вечной испариной на лысине. Короче, этого его не
волновало. Для своих работяг он всё одно был благодетелем. Работяги - это
четверо бомжей с золотыми руками, которые бесперебойно 20 часов в сутки и без
выходных изготавливали ритуальные принадлежности, питались на шестьдесят рублей
суточных, по ночам стерегли добро хозяина, были неприхотливыми и
немногословными. В общем, обладали всеми теми качествами, которые Пухляков в
работниках ценил. А на то, что работяги частенько попивали горькую, Иван
Григорьевич просто закрывал глаза. Главное, чтоб ритм работы не срывали.
Благодаря этим четырём парам рук господин Пухляков и сколотил свой капитал.
Что же касается госпожи Блюхтер, то она являлась некоторым исключением из
правил подбора сотрудников для работы в фирме. В отличие от работяг она жила в
собственной двухкомнатной квартире и находилась на стабильном высоком окладе. И
всё потому, что имела глубокие познания в административном деле и бесценный опыт
в вождении за нос налоговых инспекторов.
Фирма изготавливала гробы, надгробия, венки, ограды, памятники, ленты и
продавала всё это по жутко высоким ценам. Народ брал, ибо выбора-то у него было.