"Петр Капица. Ревущие сороковые" - читать интересную книгу автора

- Неужели они тебя сманят в китобои? - забеспокоилась Леля.
- А почему бы и нет? С последним ночным поездом мчимся в Ленинград.
Готовь чемоданы.
В гостинице "Англетер" я разыскал двадцать седьмой номер и постучал в
дверь. Фара-фонов и Семячкин обрадовались, увидев меня здоровым и бодрым.
- А нам говорили, что ваше дело плохо, - сказал Семячкин. - Контужены
крепко, и рука будто не действует.
- Чепуха! И левая и правая в полном порядке;
- Ну, тогда вас обязательно возьмут. Мы уже разговаривали с флагманским
штурманом.
Они принялись рассказывать, какие суда отправляются в плавание, и на
небольшой карте карандашом прочертили дорогу на "оборотную сторону земли".
Поход был заманчивым. Предполагалось, что китобойные суда обогнут
Западную Европу, выйдут в Атлантический океан и вдоль Африки доберутся до
льдов Южного полюса. О таком путешествии я не раз мечтал в юности.
- Хорошо, подходит, - сказал я. - Ведите к вашему начальству.
Флагманским штурманом оказался высокий пожилой моряк. Узнав, что во
время войны я командовал "морским охотником", он задал несколько вопросов по
судовождению и заключил:
- Добро. Рад хлопотать за вас. Сегодня же доложу капитан-директору.
Но тут, вспомнив про настроение Лели, я замялся и попросил повременить,
доложить через день или два.
- Что? - удивился флагманский штур-ман. - Вы - молодой моряк, и еще
размышлять будете? Да кто вам предоставит такую практику? В ваши годы я бы
ухватился за нее руками и ногами. Через какие-нибудь двести дней вы будете
штурманом дальнего плавания! Да дело не в звании - вы мореходом сделаетесь!
А эти люди у нас выводятся. Сейчас многие моряки не плавают по океанам, а
просто пересекают их по кратчайшей прямой. Это морские чиновники! Они сидят
в каютах и на мостик по радио распоряжения передают. За них автоматика
работает. Истинные же мореплаватели - это рыбаки и китобои, которые месяцами
не видят берегов, скитаясь среди волн...
Он еще минут пять горячо говорил о жизни китобоев, затем неожиданно
поднялся, крепко пожал руку и заявил:
- На размышление даю двадцать четыре часа. Но я уже вижу - вы согласны.
Леля в тревоге ждала меня.
- Ну как? - открыв дверь, спросила она.
- Ты, наверное, сейчас расстроишься, но я ничего не мог с собой
поделать.
- Так я и знала, - сказала она. - Ну что ж, если по-иному нельзя,
уезжай!
- Леля, пойми, когда еще такой случай представится? И потом, эта
разлука не такая, как во время войны. Я просто буду занят много дней. Мы
опять встретимся. Все жены моряков живут так же. Мы ведь с тобой не годимся
для спокойной и безмятежной жизни.
- На сколько месяцев ты уедешь? - уже спокойно спросила она.
- До весны. Зимы у меня в этом году не будет.
- А для меня наступит, наверное, самая длинная и томительная зима.
- Если это тебя так огорчает, я останусь.
- Нет-нет, ни в коем случае! - словно испугавшись, торопливо сказала
она. - Я и так виновата... думала только о себе. Не обращай внимания на