"Юлия Кантор. Война и мир Михаила Тухачевского " - читать интересную книгу автора

князьям и царскому престолу. В XV веке при Василии II Темном отличился
представитель седьмого поколения Богдан Григорьевич, за что был пожалован
селами Скорино и Тухачевым Серпейского уезда, а также волостью Тухачевской
(станом) с деревнями в Московском уезде и прозван Тухачевским1. Согласно
поколенной росписи этот род находится в родстве с Голенищевыми-Кутузовыми и,
соответственно, с Хитрово, Толстыми, Сумароковыми, Киреевскими.
К концу XIX века разветвленный и богатый когда-то род оскудел: пышное
генеалогическое древо зачахло, оставив одну ветвь. Последним носителем
фамилии, имевшим потомство, в то время был Николай Николаевич Тухачевский.
Он женился уже в зрелом возрасте и совершил "громкий" мезальянс:
потомственный дворянин сочетался браком с крестьянкой! Формально этот шаг
уже не нарушал правовых норм Российской империи конца XIX века, однако
резко, как и лет сто-двести назад, диссонировал с нормами и традициями
дворянско-аристократической этики. Дитя наследника аристократического рода,
имевшего "римские корни", и простолюдинки (дочери недавнего крепостного),
Михаил Тухачевский подсознательно ощущал двойственность, "ущербность" своего
происхождения.
Его бабка по отцовской линии, Софья Валентиновна, дружила с Тургеневым.
Потому "Дворянское гнездо" в доме Тухачевских читали с вдвойне болезненной
автобиографичностью.
"Случилось так, что в числе горничных Анны Павловны находилась одна
очень хорошенькая девушка, с ясными, кроткими глазками и тонкими чертами
лица, по имени Маланья, умница и скромница. Она с первого раза приглянулась
Ивану Петровичу; и он полюбил ее: он полюбил ее робкую походку, стыдливые
ответы, тихий голосок, тихую улыбку; с каждым днем она ему казалась милей. И
она привязалась к Ивану Петровичу всей силою души, как только русские
девушки умеют привязываться, - и отдалась ему. В помещичьем деревенском доме
никакая тайна долго держаться не может: скоро все узнали о связи молодого
барина с Маланьей... Поднялся гвалт, крик и гам: Маланью заперли в чулан;
Ивана Петровича потребовали к родителю... С внутренней дрожью во всех
членах, Иван Петрович объявил... что чувствует себя выше всяких
предрассудков, а именно - готов жениться на Маланье"2.
Сведений о том, "поднялся ли гвалт" в доме Тухачевских, когда отношения
Николая Тухачевского и его дворовой девушки Мавры Милеховой, стали известны
Софье Валентиновне, не сохранилось. Но, судя по зафиксированным
воспоминаниям, истории реальная и художественная "по интонации" совпадали.
Старожил поместья А. П. Косолапов рассказывал:
"Жил в ту пору в нашем селе... бедный мужик. Звали его Петр Прохорович
Милехов. И вот у него, у этого бедного мужика, было пять дочерей, и... все
они были красавицы... Ну а Мавра, так и говорить нечего - красавица: что
ростом, что статностью, что лицом... Работала она у Тухачевских в имении, и
Николай Николаевич полюбил ее. Бывало, стоит, смотрит на Мавру и все
улыбается... Конечно, старше ее годами, а так сам по себе ничего - рослый,
чернявый, только глаза были какие-то утомленные. Софья Валентиновна
понимала, что ее Коленька влюбился в Маврушу..."
Идиллическая картина внесословного брака по любви несколько размывается
документами. В РГВИА хранится свидетельство, выданное Тухачевскому, на
основании определения Смоленского окружного суда.
"Смоленский Окружный Суд, в силу состоявшагося 23 августа 1896 года
определения и на основании представленных в Окружный Суд документов выдал