"Юлия Кантор. Война и мир Михаила Тухачевского " - читать интересную книгу автора С этого момента расследования двух дел об оскорблении - унтер-офицера
Абеля и генерала Петера - шли параллельно и тянулись до 1919 года. Документы переходили из Ингольштадта в Нюрнберг (в Верховный военный суд Баварии) и возвращались обратно. Назначались все новые даты разбирательств, пока, наконец, 4 октября 1917 года на очередном штампе не возникла размашистая надпись от руки красным карандашом: "Судебное заседание состояться не может, поскольку подсудимый снова убежал"49. Пятый по счету побег оказался успешным. Информация о нем дошла до Нюрнберга лишь два месяца спустя. Еще полгода спустя, в энный раз пунктуально поинтересо вавшись, не пойман ли беглец, 8 апреля 1918 года судебное представительство третьего баварского Королевского армейского корпуса было вынуждено констатировать: "Нет сомнений в том, что побег лейтенанта Тухачевского удался. Предлагаем вернуться к рассмотрению дела 1 апреля 1919 года"50. А начиналось все так. 16 августа 1917 года в комендатуру лагеря Ингольштадт поступил рапорт "О русском лейтенанте Тухачевском М. Н., полк инфантерии, о русском капитане Чернивецком С. С, штаб 53 дивизии, в связи с попыткой побега. Сегодня 9 русских офицеров, давших письменно честное слово и обязавшихся во время прогулки не предпринимать попыток к бегству, были выведены на прогулку унтер-офицером Гофманом по установленному маршруту... На обратном пути два русских офицера - лейтенант Тухачевский и капитан Чернивецкий быстро пошли вперед, в то время, как унтер-офицер Гофман остался замыкающим колонну пленных. По прибытии домой оба названных офицера отсутствовали. Предположительно они находились поблизости от Цухеринга и по-немецки, Тухачевский - только на ломаном. Обязательства честного слова (бланки заявлений. - Ю. К.) и личные карточки заключенных прилагаются"51. Содержание стандартного бланка обязательства[ 14 ]: "Объявление. Я даю свое честное слово, в случае моего участия в прогулке, во время самой прогулки, т. е. с выхода из лагеря и до возвращения в него обратно, не совершать побега, во время прогулки следовать всякому распоряжению конвойных и не совершать никаких действий, угрожающих безопасности германского государства. Я знаю, что на основании 159 свода военных законов о наказаниях, военнопленный, совершивший побег несмотря на данное честное слово, подвергается смертной казни"52. Какова же была жажда освобождения, если Тухачевский и Чернивецкий решились на побег, зная, что в случае поимки их ждет смерть... Комендатура лагеря зарегистрировала это донесение лишь через 5 дней - 21 августа 1917 года. Ответ последовал еще через 5 дней - 26 августа. Немецкое делопроизводство, что в военное, что в мирное время, к счастью для беглецов, велось без спешки. Тухачевскому бежать удалось, правда, с некоторыми осложнениями. Об этом он сам рапортовал полковому начальству: "Начало побега было очень неудачно. Сразу же в лесу мы наткнулись на жандарма, который нас долго преследовал. Наконец, разделившись, мы побежали с капитаном Чернивецкий в разные стороны. Жандарм стал преследовать меня, но через полчаса выбился из сил и отстал. Что стало с капитаном Чернивецкий, я |
|
|